Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

В этой сейсмически активной зоне преобладают силы растяжения, приведшие к возникновению направленных с севера на юг впадин (грабенов) и хребтов (горстов). Сбросы образуют погруженные бассейны – плоские впадины, – ограниченные по обеим сторонам хребтами, поднимающимися на высоту до 3048 м. На самом деле этот регион оказался растянут настолько, что его первоначальная ширина увеличилась вдвое. Кора здесь тоньше, чем в остальных частях континента: мощность коры на востоке провинции составляет примерно 30–35 км и 45 км по мере продвижения к западу. Если неумолимые силы разрыва продолжат действовать, в далеком будущем этот участок будет оторван от остальной части Северо-Американской плиты.

Провинция бассейнов и хребтов состоит из северного региона, который называется Большой Бассейн, и южного региона, включающего пустыню Сонора, впадину Салтона, Мексиканское нагорье и район Сакраменто. В южном регионе зоны бассейнов и рек высоты ниже, чем в северном. Особый интерес представляет Большой Бассейн. Здесь на площади примерно 517 988 км2 все атмосферные осадки поступают во внутренний бассейн (Гидрографический Большой Бассейн), и ни одна капля воды не достигает океана. Эта сухая и, казалось бы, голая земля обеспечивала племена коренных американцев на протяжении тысячелетий. Здесь же находится Долина Смерти – самое низкое место на Северо-Американском континенте: глубина впадины Бэдуотер составляет 86 м ниже уровня моря.

Неизвестные и спекулятивные границы

Землетрясения, как уже отмечалось, обозначают границы и помогают геологам определить, где находятся края плит. Тем не менее иногда землетрясения происходят далеко от видимых границ, или пограничных зон плит, в середине массивов суши и континентов. Такие землетрясения называют внутриплитовыми. Одно из таких мест – район разлома Нью-Мадрид на северо-востоке штата Миссури.

В 1811 и 1812 гг. три крупных землетрясения, магнитуда которых, по оценкам, составила от 7,3 до 7,5 и которые сопровождались сотнями афтершоков, сотрясали местность; толчки доходили до гребней Аппалачей, сложенных из относительно мягких осадочных пород. Эти нетипичные землетрясения в Миссури были такой силы, что даже в Бостоне звонили колокола. Люди сообщали о том, что река Миссисипи «повернула вспять», и хотя течение реки на самом деле не изменилось, такое впечатление создавалось из-за волн, двигавшихся то вперед, то назад (такие волны называются «сейши») в результате сотрясения и оседания окружающей земли. В пяти окружающих штатах появились «кипящие пески» (выбросы на поверхность разжиженных песков), а некоторые участки земли были настолько разрушены подземными толчками, что фермеры не могли обрабатывать пахотный слой. Землетрясение уничтожило дома в двух небольших городках неподалеку от эпицентра, и разрушения были бы еще больше, но в те времена численность населения в этом регионе была низкой. Дома были повреждены даже в Сент-Луисе, находящемся далеко от эпицентра землетрясения.

Разлом Нью-Мадрид и связанные с ним землетрясения, возможно, являются плодом исчезнувшего рифта Рилфут, но он находится далеко от каких-либо границ плит. Согласно другим предположениям, этот участок представляет собой шарнирную линию между континентом и мягкими осадками прибрежной равнины Мексиканского залива и отложениями реки Миссисипи. К северо-востоку от разлома Нью-Мадрид находится сейсмическая зона долины Уобаш, связанная с разломом Коттедж-Гроув.

Землетрясения – всего лишь одна из угроз, связанных с границами плит и действием тектонических сил. Эти процессы происходят независимо от присутствия человека, но последствия гораздо более важны из-за распределения населения. Социально-экономические факторы влияют на то, какие масштабы примет катастрофа, как в случае с Гаити, страной, которая считалась самой бедной в Западном полушарии, когда произошло землетрясение. Еще один фактор, сыгравший роль, – отсутствие информированности о землетрясении и неготовность к нему. Не существовало никаких строительных норм и правил на такой случай, поэтому многие не пережили землетрясения. Больше трети населения страны пострадало от землетрясения и продолжает страдать от его последствий до сих пор.

Последствия тектонической активности

Не следует недооценивать влияние на человечество и экологию тектонических сил, действие которых приводит к сильным землетрясениям, извержениям вулканов, оползням и цунами.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука