Автоквирография

– Себастьян никогда не говорил мне, что он гей, – отвечаю я и по сути не вру. Выдавать его я не вправе ни при каких обстоятельствах. – На миссию он собирается, так что, наверное…

Осень улыбается и берет меня за руку.

– Танн, это не значит, что Себастьян не гей. Многие мормоны – геи. И многие миссионеры, и даже многие женатые мужчины.

– Ну да, наверное. Я просто… подавлен.

Осень сжимает мне пальцы, а прежде, чем задать следующий вопрос, краснеет.

– Ты когда-нибудь спал с парнем?

– Нет, – качаю я головой. – Только целовался. У меня еще в Калифорнии пару месяцев был бойфренд.

– Вау! – Она закусывает губу. – Как представлю, что вы с Себастьяном целуетесь…

Неожиданно для себя я смеюсь и, судя по звуку, с облегчением.

– Ну вот, узнаю подругу Осень!

Осси забрасывает меня вопросами, и мы решаем поехать в молл.

Как отреагировали мои родители?

Что об этом думает Хейли?

Нравятся ли мне другие парни из нашей школы?

Скольких парней я целовал?

Парни целуются иначе, чем девушки?

Кого мне больше нравится целовать?

Планирую ли я каминг-аут?

Я отвечаю на все вопросы, ну, почти на все. Разумеется, я не могу сказать, что целовать Себастьяна – лучшее, чем я занимался в жизни.

И, конечно же, я говорю, что планирую каминг-аут, сразу по приезде в колледж. Едва пересеку границу штата, открою окно машины и начну махать радужным флагом.

В нашем разговоре незримо присутствует легкая обида на то, что я не пошел на откровенность раньше. К счастью, Осень легко отвлечь – обнимашками, приколами, мороженкой. На душе становится легче.

Осень в курсе.

У нас с ней все ровно.

Остаток дня Осси «мягко» изводит меня вопросами, но это дает дополнительные плюсы – не позволяет зациклиться на отъезде Себастьяна, на его отрицании и – пожалуй, особенно – на разговоре с Мэнни у озера. Хорошо, что он меня поддерживает, но досадно, что всю жизнь придется делить людей на две группы – на тех, кто безоговорочно меня поддерживает, и тех, кто должен бы поддерживать. Я рад, что Мэнни попал в правильную группу, но не позволю себе грузиться мыслями на тему «Откуда он узнал?». С одной стороны, хорошо, что для кого-то это и очевидно, и не проблема; с другой – волнующе, что это станет слишком очевидно… и превратится в проблему. Господи, дай мне убраться из Прово, пока каша не заварилась!

Мы едим мороженое и сливаемся с плотной вечерней толпой. В Прово день активного шопинга – суббота, по воскресеньям отдыхают и молятся. В воскресенье мормонам нельзя заниматься делами, подразумевающими чей-то труд, поэтому после церкви они в основном сидят дома. А вот сегодня покупатели шумные и активные.

Еще нетрудно догадаться, что на носу выпускной. В витрине каждого магазина одежды платья, смокинги, туфли, сережки, искусственные цветы. «У нас сейл-сейл-сейл!» «Скоро выпускной бал-бал-бал!»

Раз Эрик собрался с духом и пригласил Осень, мне достается роль Лучшего друга второго плана, очевидно, подразумевающая терпеливое ожидание, пока она примеряет одно платье за другим в ярко освещенных примерочных.

Первое платье черное, длинное, облегающее с рукавами-японками и провокационно глубоким декольте. Сбоку еще и вырез есть, до самого бедра.

– Это немного чересчур… – Я выразительно морщусь, стараясь смотреть ей в лицо и никуда больше. – Пожалуй, даже очень чересчур.

– «Чересчур» в смысле «здорово»?

– Разве в таких платьях танцуют на школьных выпускных в Юте? Оно же… – Я осекаюсь и качаю головой. – Вот не знаю… – Я показываю на нижнюю половину ее тела, и Осень наклоняется посмотреть, что я имею в виду. – Осси, да я вагину твою вижу!

– Нет, Таннер, не говори слово «вагина»!

– Ты сидеть-то в нем сможешь?

Словно в доказательство Осень опускается в мягкое розовое кресло и скрещивает ноги.

Я отвожу взгляд.

– Спасибо, что подтвердила мою правоту.

– Ну и какого цвета у меня трусики? – Осси лыбится, будто думает, что я вру.

– Голубые!

Она встает и одергивает платье.

– Черт, мне оно нравится. – Осси замирает перед зеркалом, и на долю секунды мне хочется защитить ее от Эрика, от его рук, от его гормонов восемнадцатилетнего парня. Теперь Осень смотрит в зеркало на меня – прямо в глаза. – А тебе, значит, нет?

Я полный мудак, если внушаю ей, что она не прекрасна и не имеет право надеть, что пожелает. С другой стороны, инстинкт старшего брата побуждает связать Эрику руки за спиной.

– Осси, ты настоящая секс-бомба! Просто платье… чересчур откровенное.

– Я секс-бомба? – с надеждой спрашивает Осси, и я чувствую, как у меня сходятся брови.

– А то сама не знаешь!

Осень что-то бубнит, разглядывая свое отражение.

– По-моему, это из области «возможно».

Осень исчезает в примерочной, и из-под шторки я вижу, как черная ткань ручейком стекает ей к ногам, а потом ее отпинывают в сторону.

– Кстати, как поживает твой роман? Теперь я знаю о нем чуть больше, и мне еще любопытнее.

С губ срывается стон, хотя я мирно пролистываю инстаграм.

– Мне нравится, а сдавать нельзя.

Осень выглядывает из-за шторки.

– Почему нельзя?

Отвечаю я уклончиво:

– Потому что речь там явно о моей влюбленности в Себастьяна, а сыну епископа вряд ли захочется звездиться в квир-романе.