Автомобильная фамилия

– Нормальный человек… Что это такое – нормальный человек? Тот, кто никогда не сделал ничего мерзкого. Так, но наверняка ли он об этом никогда не подумал? А может быть, даже не подумал, а в нём что-то подумало, появилось, десять или тридцать лет назад, может, защитился от этого, и забыл, и не боялся, так как знал, что никогда этого не осуществит. Ну, а теперь вообрази себе, что неожиданно, среди бела дня, среди других людей, встречаешь это, воплощённое в кровь и плоть, прикованное к тебе, неистребимое, что тогда? Что будет тогда?Я молчал. – Станция, – сказал он тихо. – Тогда будет Станция Солярис. – Но… что же это может быть? – спросил я нерешительно. – Ведь ни ты, ни Сарториус не убийцы. – Но ты же психолог, Кельвин! – прервал он нетерпеливо. – У кого не было когда–нибудь такого сна? Бреда? Подумай о… о фанатике, который влюбился, ну, скажем, в лоскут грязного белья, который, рискуя шкурой, добывает мольбой и угрозами этот свой драгоценный омерзительный лоскут… Это, должно быть, забавно, а? Который одновременно стыдится предмета своего вожделения, и сходит по нему с ума, и готов отдать за него жизнь, поднявшись, быть может, до чувств Ромео и Джульетты. Такие вещи бывают. Известно ведь, что существуют вещи… ситуации… такие, что никто не отважится их реализовать вне своих мыслей… в какой-то один момент ошеломления, упадка, сумасшествия, называй это как хочешь. После этого слово становится делом. Это всё.

(c) C.Лем

ЭФФЕКТ СОЛЯРИСА

Я никогда не спрашиваю клиентов, кто их гости.

Делаю вид, будто не замечаю разницы.

Вежливо улыбаюсь, когда по коридору идет седой мужчина, держащий за ручку семилетнюю девочку.

Говорю: «Добрый день».

Потому что желать на Солярисе «Доброй ночи» нет никакого смысла.

Говорю: «Хорошего дня, юная леди».

Потому что клиентам нравится, когда я вежлив с их гостями.

Девочка одета в школьную форму – белый фартук и огромные белые банты. Она неловко улыбается, прячась за руку взрослого.

Здесь никто никогда не спрашивает о гостях.

Я не должен спрашивать у женщины с подростком, ее ли это сын. Максимум, подмигнуть пареньку и похвалить модельку звездолета, которую тот крепко прижимает к себе.

Сказать: «Классный корабль».

Не важно улыбаются тебе в ответ или смотрят, как на пустое место. Никогда не спрашивай клиента, кто его гость.

То, что происходит в личной каюте не касается никого. Иногда, если идти по коридору ночью, можно услышать какие-то звуки. Они прорываются сквозь тройной лист сталепластика, то ли плач, то ли крик, то ли стон…

Не спрашивай клиентов, кто их гости, и не засыпай нигде, кроме своей комнаты.

Два главных правила Соляриса.

Кажется, что проблем с этим возникнуть не может.

А потом, вымотанный после двух рабочих смен – синей и красной – ты проваливаешься в сон. Прямо за столиком в кафетерии, рядом с недопитой чашкой кофе.

Снится станция. Я снова встречаю вновьприбывших, показываю им комнаты, рассказываю несложные правила, и отвечаю на глупые вопросы. Успокаиваю недовольных, разбираюсь с жалобами и вызываю ремонтников, когда что-то выходит из строя.

Как же глупо делать во сне то, чем и так занимаешься в реальности.

Проснувшись, не сразу осознаю произошедшее. Закрываюсь рукой, хочу ухватить у сна еще мгновение, но синий рассвет слепит сквозь закрытые веки. По привычке шарю рукой, пытаясь нащупать темные очки, и резко вскидываю голову, поняв, что сплю не на кровати.

Сонливость пропадает мгновенно. В панорамном окне кафетерия брезжит рассвет. Синяя звезда едва показалась над горизонтом, но уже подожгла океан, превратила его в иссиня-белую гладь.