Автомобильная фамилия

Когда-то Солярис будоражил умы. Соляристика породила огромное количество ученых, только и пишущих в журналы статьи о далекой планете. Кажется, на волне популярности появилось даже парочка Нобелевских лауреатов. Но спустя годы Солярис стал просто увлечением отдельных фриков. Денег на экспедиции выделяли все меньше, бесплодные изучения сворачивались, а интерес даже самых откровенных фанатов чах и угасал.

Пока Солярис не стал «присылать гостей».

Об этом узнали не сразу. Немногочисленные исследователи, несущие дежурство на станции находили самые разные способы и отговорки, лишь бы не возвращаться на Землю. Судя по присылаемым отчетам, их ментальное состояние становилось нестабильнее, они совершали странные поступки, но напрямую говорить о том, что же с ними происходит, отказывались.

Экипаж корабля, посланного с Земли разобраться, вскоре стал вести себя так же. Посылал странные отчеты, говорил, что им «нужно еще немного времени», на прямые вопросы давал уклончивые ответы.

Никто сейчас не любит вспоминать об этом, но главный аттракцион человечества начинался с далеко не самых радостных событий. По зашифрованному каналу связи пришел анонимный отчет. Как выяснилось позже, написавший его ученый, повесился в машинном отделении. И это была далеко не первая смерть на станции…

В отчете, сбивчивом и нестройном, будто его надиктовывали старому автомату, переводящему голос в текст, говорилось о гостях. Именно после того отчета, когда-то облетевшего все газеты мира, переведенного на сотню разных языков, слово «Гость» приобрело еще один смысл…

Гости приходят к каждому.

Таково правило Соляриса.

Я смотрю на часы, стрелка отъела лишь маленькую часть синего сектора циферблата, значит до заката еще часов пять.

– Куда бы ты хотела пойти? – спрашиваю я. Амелия жмет плечами.

Мы останавливаемся у интерактивной карты, такая висит в каждом коридоре комплекса. Амелия окидывает карту быстрым взглядом и тычет пальцем в нижний угол.

– А что здесь? – спрашивает она.

– Боулинг, – хмыкаю я.

– Круто, – Амелия хлопает меня по плечу. – Пойдем.

Насколько же странно лететь за световые годы от Земли, чтобы в чужом мире заниматься обыденными вещами.

Вцепившись мне в руку, Амелия рассказывает о доме. О маме, об общих знакомых, о качелях, которые сломались почти сразу после моего отлета, и которые никто так и не взялся чинить. И на миг кажется будто мы на Земле. Что мы идем по трубе какого-то длинного подземного перехода, а не коридору станции. Что там за поворотом, будут ступеньки, которые выведут на поверхность, в теплый вечер большого города. Что мы еще долго будем идти по остывающему асфальту до дома. И будем окружены звуками живого города – сигналами машин, урчанием моторов, отголосками музыки из окон ресторанов и обрывками разговоров прохожих.

В городе никогда не бывает так тихо, как в пустых коридорах Соляриса.

Я уже давно привык к этому, клиенты и гости предпочитают проводить время в номерах или залах с развлечениями, и пользуются коридорами лишь для того, чтобы перейти из одного места в другое. А сейчас в пересменок, когда новая партия туристов только-только прилетела, все и вовсе стараются быстрее заснуть в своих кроватях…

– Какой у тебя размер?

– Чего? – я не сразу понимаю вопрос.

– Ты спишь что ли? – Амелия щелкает пальцами у моего носа. – Обувь бери и играть пошли, пока никого нет.

Я киваю. Иногда со мной такое случается. Погруженный в мысли, теряю с реальностью связь, сам не замечаю, как прихожу туда, куда шел.

Сестра права, почти все дорожки боулинга пустые, лишь на диване у крайней, сидит пара. Да и то, обнимаются и целуются, забыв про игру.

Нажимаю на сенсорную панель. Автомат с туфлями вибрирует, будто некоторое время размышляет, а потом выдает мне пару. Пока я завязываю шнурки Амелия открывает счет. Бросает шар с такой силой, что парочка в углу вздрагивает.

– А если серьезно? – Амелия падает на красный диванчик. – Как думаешь, кого Солярис создал бы для тебя?

Я задумываюсь, взвешивая в руке черную девятку. Вопрос не настолько простой, каким кажется. Солярис создает гостя для каждого, и у каждого он свой.

А задавать вопросы о гостях тут не принято.

– Ты ведь понимаешь, зачем сюда летит большинство? – уточняю я.

– Конечно, – Амелия машет рукой в сторону парочки.

Парень вдавливает миниатюрную девушку в диван, впиваясь губами ей в шею.

– Гости – идеальное воплощение подавленных желаний, – поясняю я, перебрасывая шар из руки в руку. – Или нереализованных сексуальных фантазий. Кто-то летит сюда за школьной любовью, а кто-то – еще раз увидеть умершую десять лет назад бабушку.

– Погоди секунду, – Амелия ухмыляется. – В твоем примере этот гипотетический “кто-то” скучает по бабушке, как по бабушке… Или думает о ней, как о сексуальной фантазии?

– Именно поэтому…– Я бросаю шар, тот скатывается в боковой желоб дорожки. – Именно поэтому на Солярисе никто никого не спрашивает о гостях.

Амелия смеется.

Веселится намеренно, веселится напоказ. Будто притворяется, пытается быть куда более беззаботной и веселой версией самой себя.