Автономное плавание

Разумеется, вся эта водевильная история со слежкой была смешна. Но не смешными могли оказаться ее последствия. Кайзерина – дамочка отнюдь не простая, просто не может быть таковой. Черт, черт и еще раз черт! Он никак не мог вспомнить, откуда она взялась на их генеалогическом древе, однако, несомненно, она принадлежала к немецкой или австрийской аристократии, а среди этой публики кого только не встретишь. И Кисси тоже могла оказаться информатором гестапо или, напротив, НКВД, или еще кого-нибудь. Но больше всего Баста встревожило то, что Кейт Лангенфельд Кински вообще знала настоящее имя Жаннет, а не то, что было в теперешнем паспорте мадемуазель Буссе, которым сам Ицкович даже не поинтересовался.

«Коммунистка? Коминтерн? Сюртэ? НКВД?»

– Мы с ней знакомы…

– Великолепный ответ! – усмехнулся Баст. – Браво, Кисси! Ты с ней знакома. И я с ней знаком. Познакомился вчера в Праге. Красивая женщина, не правда ли? Но только не говори мне, что вы воспитывались в одном пансионе!

– Мы не воспитывались в одном пансионе.

– Где ты сейчас живешь? – Баст решил временно сменить тему.

– В Софии.

– Что ты там делаешь? – почти искренне удивился Шаунбург.

– Я там замужем, – она наконец закурила, и Баст обратил внимание на кольца и перстни на ее тонких изящ ных пальцах.

«Целое состояние…»

– Он болгарин? – Шаунбург начинал испытывать к этой истории вполне определенного свойства интерес. Разведчик ведь никогда не перестает быть разведчиком. Таково амплуа.

– По матери… Впрочем, меня там тоже зовут не Кайзериной, а Екатериной.

– Екатерина?..

– Альбедиль-Николова.

– А где же сам господин Альбедиль?

– Барон Альбедиль-Николов, – поправила его Кайзерина. – Он дома. Ему, видишь ли, трудно путешествовать.

– По возрасту или по состоянию здоровья? – уточнил Баст.

– По обеим причинам, – без тени смущения ответила Кайзерина и выпустила дым из ноздрей. Очень «вкусно», надо сказать, выпустила, элегантно дрогнув крыльями носа. Красивого носа.

«Болгария… А отец нынешнего царя…»

– Я вспомнил! – улыбнулся Баст и тоже закурил. Почти с облегчением, но только почти. – Ты же должна быть в родстве с царем Борисом. Он из Саксен-Кобургов…

– Да, он приходится мне четвероюродным дядей… Или… Не важно, – махнула она рукой.

Вероятно, ей и в самом деле было неважно. Имея родственные связи с половиной дворов Европы, но, приходясь всем этим сильным мира сего седьмой водой на киселе, трудно найти правильную линию поведения. Но если уж нашел…

– А Эдуард? – спросил он, чтобы не молчать.

– Ох, Баст! – затягивалась она не менее «вкусно», чем выдыхала. – Ты ему такой же родственник, как и я. Я была недавно в Лондоне, Эдуард связался с американкой… – и внезапно добавила: – Не быть ему королем… – и словно споткнулась.

«Эдуард…» – что-то шевельнулось у Олега в памяти. Что-то важное.

Англия… год, наверное, восемьдесят седьмой, галерея… Портреты королей… Георг V…

«Точно! Георг V умер в тридцать шестом… Кажется, зимой. Наследовал ему Эдуард под номером VIII, но коронован не был, а на похороны Георга приехало пол-Европы и даже большая советская делегация: Литвинов, кто-то из военных… Ё-мое!»

– А теперь, Кайзерина Эдле фон Лангенфельд Кински, – сказал он строго, – будьте любезны объяснить, что это значит? Откуда вы знаете фройлен Буссе? Что ты делала в Праге, Кисси? И какого дьявола взялась за мной следить?

– Э…

Вообще-то он знал таких женщин. И как Ицкович, и как Шаунбург знал. Красивые, стильные – гламурные – в меру циничные и, разумеется, умные. Обычно они легко крутили и мужиками, и бабами, на беду свою попавшими в их сети. Но даже такие прожженные профессионалки высшего света, как Кисси Кински, ломаются иногда, если знаешь, конечно, как их взять в оборот. Олег делать этого не умел, а вот Баст «сделал бы девушку» с первого подхода. За плечи, позвоночником на колено, и… Он даже услышал как наяву хруст ломаемых позвонков…

«Тьфу ты!»

– Нет, – покачал головой Олег. – Ее зовут Жаннет. А э… Что значит это твое «э»?

– Мы познакомились в Париже.

– Великолепно! – кивнул Олег. – В Париже, в танцевальном клубе.

– Нет.

«Так что же ты скрываешь?»

По правде, Ицковичу начинали надоедать все эти тайны мадридского двора. Таня темнит, эта тоже темнит…

«Эта темнит, та темнит… Та и эта…»

И тут Олега «шарахнуло» нечто, похожее на озарение, но, с другой стороны, за последние две недели Ицкович стал свидетелем таких невероятных совпадений, что мозг его автоматически искал теперь подобные «чудеса» везде, где только можно. И ведь Таня…

…За неделю до Нового года неожиданно позвонила Таня. Голос был веселый, настроение, судя по всему, более чем приподнятое и, скорее всего, несколько разогретое алкоголем.

«Вы что, в Москве уже гуляете?» – поинтересовался Ицкович.

«А я не в Москве уже».

«А где?» – опешил он, пытаясь понять, что там – где-то там – происходит.

«Я в поезде», – рассмеялась Таня.

«Так ты что, по трубке говоришь? – Олег был весь в мыле, Грейси сунула трубку чуть не в воду и на номер абонента на дисплее мобильника он не посмотрел. – Разбогатела разом?»