Автопортрет

Помню кресла оббитые кожей. Кажется коричневой. Это что, всё, что осталось в памяти? Хотя нет. Взору предзатуманеному предстали деяния подпадающий под статью (статьи) Кодексов многочисленных процессуальнх, и где?, в столице нашей православно богоносной в сердце самом ее в ходьбы неспешной минутной, что от усыпальницы Вождя, что резиденции лица Первого, Думы, Кабмина, под носом самым у судов, перечисляю по памяти: Верховного, Конституционного, Арбитражного, Аппеляционного, Хозяйственного Высшего и прочая и прочая и прочая… не считая иных, без счету институций многочисленых нешуточных государства правового…

Кёльн. Вертеп какой – то. Две залетные звезды лесби шоу из Рашки. Блондочка и брюнеточка. Так положено по протоколу. Немчуры набралось немеряно. Все так и лезут, так и лезут, хамье, дикость, культуры никакой, удовольствия никакого, положительного морально – эстетического воздействия также никакого. Уходишь с настроением, словно вкатили тебе ни за что строгача по партийной линии за пьянство с разложением моральным впридачу. Так то у них, деревня одним словом, даром что отгрохали самый здоровенный бордель в мире. Здоровое чувство патриотизма переполняет есстество мое при виде действа на расстоянии вытянутой руки, подпадающее под…

Пока утопая в креслах тьма человеческая млеет от дивного зрелища, дидуган Серожа, ты погляди только, и откуда силы берутся?, освободившись от пут исподнего присоединяется к медалисткам – отличницам преобразуя дуэт в трио. Чего там дальше такого было не всем про то знать по чину положено. Так учил меня начальник политотдела подполковник Чиж по прозвищу (пока подполковник Чиж) сматываясь втихаря пораньше первых петухов из бани по чёрному после сеанса оздоровительной терапии в ненанесеном ни на какой карте поселке городского типа. Сколько ж ему годов тогдашнему было? Высчитываю, пересчитываю, да он мне нынешнему в дети годится! В баню, в баню! Но отличницы не хотят в баню. У них видите ли узкая специализация. Мы живем в век узких специалистов и специалисток. Кабак, палюга, раскрутка старых мудозвонов – это одно, шайки, лейки, веники, мочалки – другое. Уж как мы не уламывали…

Мотор! Заведение в стиле модерн. На входе – выходе двое с рабочих одежинах – шпильки, шубейки, чулочки, мини, ножки, волосики… Перехватываю без лишних слов. Ресепшен. Дама в брючном костюме интересуется целью визита полуночных гостей. Популярно объясняю.

Расплачиваюсь. Нас проводят, чуть было по привычке не написал в нумера, в номер банный нас провожают, вот куда! Номер хоть куда. Живи не хочу. Всё при нем. Челаее-к! У девушек последняя смена и они могут себе позволить. Это приветствуется. А вот попытки снять с себя одежины пресекаются на корню. Чем же мы тогда будем заниматься?

В человеке все должно быть прекрасно. Ми сделаем все красиво. Лихие времена, когда ты лихорадочно рвал на себе ширинку канули в лету безвозвратно, бесповоротно и увы – навсегда. Оказывается девушке известна конструкция не только брючного ремня, но и такого хитроумного устройства как ширинка. Похвально. Браво! Начав с кресел и стола дружненько цыганскою толпою перекочевываем на лежбище. Честно говоря я имел целомудреное желание уединиться на полатях, но дамы выдвинули встречный план – все на диван!

Желание дамы – закон! У одной из крошек на том месте, где спина переходит в попу – бабочка, у другой – мотылек. Так мы их только и различали. То бабочка у тебя перед глазами маячит, то мотылек, то круги какие – то разноцветные…

Теперь на полати… короче, тут нас поразвозило по самое некуда и мы занялись распутством напрямую переходящим в разврат. Оказывается, смешаться могут не только кони – звери, эх! Руки, ноги, головы, торсы, какие – то анатомические строения, субстанции и органоны, мне даже как медику интересно стало. Как мы там не поубивались, до сих пор ума не приложу. Ступеньки высокие, не рассчитаные на пьяных в усмерть мужиков и баб выделывающих акробатические этюды с риском для жизни.

Примерная смета расходов. «Самая глубокая бездна финансовая. В неё можно падать всю жизнь».

Шереметьево 2. Прощаюсь с любимой женщиной. Беру руку ее в свою, неловко тыкаюсь лицом в щеку. Коротко целуемся. Дыхание сбито. В груди спазма. Еще мгновенье и я разрыдаюсь. Как тогда, ранним августовским утром у тебя в номере…

Спуск крутой и нешуточный, поэтому водитель вкрай осторожен, на поворотах сила инерции тянет нас то в одну, то в другую сторону, мы слегка валимся друг на друга, слегка так, не сильно, словно боясь спугнуть то нечто хрупкое, что возникло между нами, но вот чисто случайно, клянусь!, губы мои касаются прядей твоих и задерживаются, зарываются в них, вдыхают, чтобы зарыться затем в глазах твоих, шее, губах, в тебе всей, они жадно ищут тебя и находят, такую мягкую, поддатливую, упоительно сладкую, реагирующую взаимными объятьями, еле слышимым стоном – шепотом…

– Дорогой, у тебя есть презервативы?

– Нет дорогая, но не волнуйся, мы просто поиграемся… и ты не колеблясь открываешь входную дверь