Автопортрет с догом

Лора в семье — безусловный лидер. Если в простом, уютном и хорошо отлаженном механизме своего семейного счастья Мара и Серж представляют соответственно ведущее и ведомое колесо, то Лора в своей семье одна представляет собой и ведущее, и ведомое, и даже червячную передачу. Она одна — целая коробка передач. Все — на ней, она сама выбрала себе эту роль. Это именно она затеяла однажды в газете дискуссию «Нужен ли семье лидер?». Нужен ли кораблю рулевой? Риторический вопрос. Нужен, считает Лора. Женщина, убеждена она. Ввиду ее неотъемлемых родовых признаков — основательности, терпения и деловитости. «Женщина — это компас в навигации жизни», — изрекла однажды за столом Лора. Ее тихий, затюканный Костя тогда шепнул мне: «Я предпочел бы ориентироваться по звездам — если бы вообще куда-нибудь плыл» — и вздохнул.

Настоящих мужчин мало, считает Лора. Вымирающий вид. Как бизоны, например, или голубые киты. Немедленно занести в Красную книгу. Конечно, они еще встречаются, настоящие мужчины, но и они… Словом, и они не совсем устраивают Лору. Даже лучшие из них проявляют свои мужские качества только после того, как им напомнишь о долге. Даже они. «Мужчины до востребования», — называет она нас — не нас, а лучших из нас. «Где рыцарство, где средневековое мужское рыцарство?» — с пафосом вопрошает Лора, победительно оглядывая всех нас (женщин тоже). «Где целомудрие, где средневековое женское целомудрие?» — про себя отвечаю ей я. Но вслух я этого не говорю. В конце концов, мужчины всегда таковы, какими их желают видеть женщины.

Лора мнет деньги. Слышала, что мятые деньги — к богатству. Рациональная, да не очень. Рациональненькая. Мять-то мнет, но аккуратно складывает в свой новенький кошелек. Кожаный. Импортный. Для дензнаков. Они, значит, и лежат там, полеживают. Разглаживаются. Суеверная, да не очень. Суеверненькая.

У Лоры словарь по этике. В словаре закладки. Как-то, придя к Косте, я полистал этот словарь и переписал статьи, на которых была заложена серебряная чайная бумага. По-моему, они очень характерны для Лоры. Вот они: БЛАГОРОДСТВО; БРАЧНО-СЕМЕЙНАЯ МОРАЛЬ; БЫТА НРАВСТВЕННОСТЬ; ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ (жизненная позиция по словарю!); ИДЕАЛ; ИЗМЕНА; КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД К ВОСПИТАНИЮ; КУЛЬТУРА ПОВЕДЕНИЯ; МАНЕРЫ; ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ И КЛАССОВОЕ В НРАВСТВЕННОСТИ; ПОЛЕЗНОСТЬ; ПООЩРЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ; СОЧУВСТВИЕ (сочувствие по словарю!); ЦЕЛИ И СРЕДСТВА — и маленькая, хитренькая — буквально ниточка — закладочка (вначале я ее пропустил) на ГЕДОНИЗМ. Гедонистка Лора.

Всем в их доме, и мужским и женским, заведует она. Никому ничего не доверяет. Даже сверлит сама электродрелью. В перчатках, на которых имеется — непросроченная — дата испытания. Без даты бы Лора не смогла.

Когда она приходит домой, то все живое, по ее собственному признанию, замирает. Бабка, мать Кости, роняет посуду — с приходом снохи у нее все начинает валиться из рук. Все упорядочивается с ее приходом. Часы начинают идти (если не шли), вода бежать (если не бежала), капризный сиамский кот, озираясь, начинает лакать. Но цветы, даже свежеполитые, никнут.

С ее мужем, Костей, мы знакомы давно, лет восемь или девять, когда-то он брал от нашей Дезики щенка, и мы с ним сильно сблизились на этой почве. Но потом их Дана умерла, и мы как-то отдалились друг от друга. Просто поддерживаем отношения. Отношения наши ровные, спокойные, говорить и спорить нам особенно не о чем. Встречаемся мы, собственно, теперь только ради одной-двух шахматных партий и считаем встречу очень насыщенной, если сыграем три. После трех Лора отбирает у нас доску и выставляет меня за дверь. Костя всякий раз берется за шарф — хочет проводить, но Лора ему не разрешает: пора спать. В любви Лора такой же деспот, как и во всем прочем.

Как я, Костя лечился когда-то от горькой. Теперь даже не верится, что у него могли быть какие-то сильные страсти, но  т а  была. Зашибал он изрядно и запоями, и Лора однажды сдала его туда. Сумела заставить его бросить. Она и его «вылепила», эта Лора. «Я ей по гроб жизни, старик, обязан», — уныло, глядя в пол, говорит Костя, имея в виду героическую волю своей жены. Но сам он в это не верит. Боюсь, что он еще раз когда-нибудь сорвется и ничья воля его уже тогда не остановит. Нельзя так безнаказанно долго обходиться без собственной личности.

Работает Костя в музыкальной школе. Преподает по классу баяна. Играет, по-моему, прилично. Судить о нем как о педагоге не могу, наверняка его склоняют на всех собраниях и педсоветах, никаким стандартам и школьным методикам он не соответствует, но дети его любят. Как-то я слушал его выступление на детском утреннике — он аккомпанировал скрипке. Контакт и с залом, и со скрипкой был полный. Дети вызывали его на бис. У них блестели глаза. К таланту музыкальному в нем присоединен талант человеческий, душевный; впрочем, возможно ли вообще какое-либо искусство без этого дара?