Автопортрет с устрицей в кармане

— Да-да, я обещал молчать об этом, — перебил Роджер. — Так вот, после телефонного разговора инспектор, по словам миссис Мур, выглядел задумчивым. Она напомнила ему, что сейчас начинается битва при Бэкинфорде и что он потом будет очень жалеть, если ее пропустит. Она обещала ему бинокль и такое место, с которого ему все предстанет как на ладони, но он сказал, что пойдет вниз, ибо ему хочется видеть все вблизи.

— Как прошла битва? — спросила мисс Робертсон.

— Наилучшим образом, — сказал Роджер. — Миссис Мур говорит, что когда сэр Бартоломью Редверс со своими людьми прибыл в Бэкинфорд, люди всех сословий выступили им навстречу в самых богатых и красивых нарядах, и все конные, а почтальон начистил свой велосипед, так что от его сияния было больно глазам. Городские улицы были пышно украшены и покрыты дорогими тканями, и все горожане как могли старались воздать почести добрым рыцарям сего войска. Те, кто занял номера с видом на битву при Бэкинфорде, восхваляли свою удачу, те же, у кого таких номеров не было, горько пеняли на свою неосмотрительность. В тот день сэр Бартоломью Редверс гарцевал на рослом и нарядно убранном вороном жеребце, и множество народа, высыпавшего на улицы и заполнившего окна, взирало на него, одетого ради праздника в великолепный бархат из лучшего сукна, и с похвалой отзывалось о его манерах и свите; подлинно, это были славные мужи, лучшие из тех, кто когда-либо снимал комнаты за шесть шиллингов, считая горячую воду по утрам. И они разбили свои шатры на крикетной площадке и переночевали там, а поутру люди, пришедшие из-за реки, сказали сэру Бартоломью, что враг идет прямо к нам и в таком множестве, что по окрестностям не хватает железа, дабы подковать им коней, и в употребление идут каминные таганы, тележные ободы и вертелы; и сэр Бартоломью, слыша это, отвечал: «Бог даст, мы хорошо попируем со всем тем, что они настряпают там со своими вертелами». И вот утром, когда трубили в трубы и били в литавры, он вышел на поле вместе со своими людьми, из тех, что завтракают за табльдотом. Никогда не было видано столь прекрасного воина, ибо ростом он был выше всех своих людей и был закован в превосходные латы; ему подвели фламандского ронсена, и он вскочил на него, и его люди последовали за ним; а когда они проскакали уже изрядно, то увидели засадный отряд, который стоял за палисадником мистера Барнса, поджидая их в полной готовности и в добром строю; и надобно сказать, что если бы мистер Барнс лучше следил за своим палисадником, то этим людям, кои стояли там, куда труднее было бы спрятаться. Видя это, люди сэра Бартоломью были изумлены, а некоторые сказали меж собою: «Без разума сделали мы это, когда помчались таким манером, не выслав вперед дозоров; так мы можем больше потерять, чем выиграть». Тут многие из них повернули назад, и это было для них позором, те же, кто не повернул, стояли, и сердце их колебалось.

Был там один добрый рыцарь из той комнаты, где обычно останавливается каноник из Эксетера; он обратился к ним и сказал так: «Господа, мы в самой великой опасности, в какой когда-либо находились, ведь если они обойдут нас с того края, мы погибли; а если мы отойдем и отступим, то подвергнемся порицанию и потеряем этот город и все, что в нем; посему никто не может спасти нас от этой опасности, кроме Господа. Я предлагаю вам и советую воззвать к Нему, дабы Он милосердно уберег нас в таковой тесноте, а потом давайте вспомним прежнюю доблесть и ударим на них как подобает, ибо в понедельник мне надо быть в пароходстве». Молвив это, он пришпорил коня и пустился на врага; а люди, бывшие подле сэра Бартоломью, решили, что будут опозорены, если позволят этому юнцу идти перед ними, и с кличем: «Святые Нерей и Ахиллий!» пустили коней вслед за ним. А этот добрый рыцарь из комнаты, где каноник с супругой, наехал на одного человека, из тех, что пользуются ванной не по расписанию, и этот человек накренил копье, ударил шпорами и нанес рыцарю такой могучий удар в тарч, что его копье разлетелось на куски, а рыцарь, в свой черед, поразил противника столь ловко, что его крепкое копье не сломалось и не погнулось, но пробило тарч, латы и окетон, вонзившись в самое сердце, и повергло его наземь. Тут и все прочие сшиблись и сразились на копьях, мощно и крепко, а когда копья стали бесполезны, схватились за мечи и секиры, кои были у них на ленчиках седел, и стали наносить удары тяжкие и опасные. И миссис Мур ручается вам, что там было много сказано и сделано такого, что дай Бог чтобы в следующем году было столько же. Знайте же, все проходящие путем, что это было прекрасное сражение, ибо никто не натягивал лука и не ставил ногу в арбалетное стремя, и с обеих сторон были совершены прекрасные подвиги, и многие были взяты в плен, а многие избавлены, и пали сильные, и погибла молодость многих, кто лег в этот день среди мальвы и чьи имена записаны в книге «Спящего пилигрима».

— А что инспектор? — спросила мисс Робертсон.