Автор и герой в эстетическом событии

В АГ Бахтин продолжает развитие идей ФП, переводя их в новую – эстетическую плоскость. Если в ФП речь идет о нравственном «бытии-событии», «ответственном поступке», и вводится понятие «автора» – субъекта этого поступка, то в АГ под «событием» понимается «событие» художественного произведения, которое, по Бахтину, своей основой имеет взаимоотношение двух субъектов – «автора» и «героя». Формообразующее созерцание автором героя в пространстве и времени считается Бахтиным отношением собственно эстетическим; категорию эстетического, следовательно, Бахтин берет из контекста «Критики чистого разума» И. Канта (понятие «трансцендентальной эстетики»). Условием создания автором формы героя, по мысли Бахтина, является пространственная и временная «вненаходимость» автора (в отношении героя) и сопряженный с нею «избыток ви́дения»: благодаря им автор «завершает» пространственно-временные аспекты героя, создавая образ его «тела» и «души». Эстетическая деятельность в концепции Бахтина, таким образом, возведена к онтологическим факторам – к различию пространственно-временных позиций автора и героя, «преднаходимого» автором в действительности. Примечательно, что фактор творческой фантазии в прямом виде в своей эстетике Бахтин не учитывает.

Решение задачи соединения «мира культуры» и «мира жизни», выдвинутой в ФП, Бахтин продолжает и в АГ. Философский «сюжет» АГ развивается в направлении насыщения «культурной ценности» (героя) «жизнью», с чем Бахтин связывает возрастание нравственной независимости героя от автора. Различные виды взаимоотношений автора и героя (в различных «художественных целых») Бахтин располагает как бы вдоль шкалы увеличения свободы героя. Герой, сопротивляющийся «завершающей» деятельности автора, стремится к «равноправным» отношениям с последним. Эстетические отношения при этом все более приближаются к этическому идеалу с его требованием видеть в «другом» автономное «я», – видеть цель, но не средство (Кант). По Бахтину, этому идеалу точнее всего соответствует «романтический характер» – наиболее самостоятельный и инициативный, хотя и остающийся в границах «эстетического» отношения. Дальнейшая эмансипация героя ведет к «кризису авторства», расшатыванию эстетической формы; при этом отношение автора к герою, утратив собственно эстетическое качество, может сделаться этическим. Очевидно, что данный конечный вывод АГ вплотную подходит к концепции книги Бахтина о Достоевском: «диалогическая» поэтика Достоевского, как обосновывает Бахтин, своим принципом имеет не «монологическое» завершение автором героя, но предполагает предоставление герою свободы для полной актуализации его «идеи». Роман Достоевского в контексте бахтинской «первой философии» – не что иное, как искомая ею «ценность», сохраняющая одновременно ключевое качество «жизни» – незавершенную «событийность».

Стиль АГ отмечен сильной полемической тенденцией. Понятие «эстетическое» выковывается Бахтиным в споре с рядом влиятельных европейских эстетических учений. Полемика с русскими формалистами занимает в трактате особое место: в противовес формалистам, утверждавшим «поэтику» на «лингвистике», Бахтин хочет построить универсальную эстетику, укорененную в онтологии, не привязывая ее закономерностей к особенностям «материала» того или другого вида искусства. Интуиции АГ имеют фундаментальный характер для творчества Бахтина и могут быть обнаружены, в частности, в его философских фрагментах последних лет.