Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

С первого по тринадцатое нашего января, сами собой набираются старые номера. Сняли иллюминацию, но не зажгли свечей, с первого по тринадцатое жены не ждут мужей.

С первого по тринадцатое пропасть между времен. Вытру рюмашки насухо, выключу телефон. Дома, как в парикмахерской, много сухой иглы, простыни перетряхиваются, не подмести полы.

Вместо метро Вернадского кружатся дерева, сценою императорской кружится Павлово.

Только в России празднуют эти двенадцать дней, как интервал в ненастиях через двенадцать лет. Вьюгою Патриаршею позамело капот, в новом несостоявшееся старое настает.

Я закопал шампанское под снегопад в саду, выйду с тобой с опаскою: вдруг его не найду. Нас обвенчает наскоро снежная коронация с первого по тринадцатое, с первого по тринадцатое.

Му-му...

- Муравей

4/4

Он приплыл со мной с того берега, заблудившись в лодке моей. Не берут его в муравейники: с того берега - Муравей.

С того берега он, наверное, как католикам - старовер, где иголки таскать повелено остриями не вниз, а вверх.

Я б отвез тебя- черта беглого, да в толпе не понять кто чей. Я и сам не имею пеленга, с того берега - Муравей.

С того берега, где со спеленкой земляниковые бока. Даже я не имею пеленга, чтобы сдвинулись берега.

Через месяц на щепке, как Беринг, доплывет он к семье своей, но ответят ему:"С того берега, с того берега - Муравей, с того берега - Муравей с того берега..."

- Облака вокруг, купола вокруг,

М.Цветаева из цикла "Стихи о Москве"

2/4 * * *

Облака вокруг, купола вокруг, надо всей Москвой, сколько хватит рук. Возношу тебя бремя лучшее, деревцо мое невесомое

В дивном граде сем, в мирном граде сем, где и мертвой мне будет радостно царевать тебе, горевать тебе, принимать венец, о мой первенец.

Ты постов говей, не сурьми бровей и все сорок чти, сороков церквей, исходи пешком молодым шажком все привольное семихолмие.

Будет твой черед, ту же дочери передашь Москву снежной горечью, мне же вольный сон, колокольный звон, зори ранние на Ваганькове. /2 р.

Облака вокруг, купола вокруг... /4 р.

из цикла "Бессонница"

- В огромном городе моем ночь,

6/8(1/2) * * *

В огромном городе моем ночь, из дома сонного иду прочь и люди думают:" Жена, дочь", а я запомнила одно - ночь.

Июльский ветер мне метет путь и где-то музыка в окне чуть, ах, нынче ветру до зари дуть сквозь стенки тонкие груди в грудь.

Есть черный тополь и в окне свет, и звон на башне и в руке след, и шаг вот этот никому вслед, и тень вот эта, а меня нет.

Огни, как нити золотых бус, ночного листика во рту вкус. Освободите от дневных уз, друзья, поймите, что я вам снюсь.

1 куплет.

- Вальс

Г.Шпаликов

3/4

Все лето плохая погода, звучит этот вальс с парохода над пляжем, над шлюзом, над домом и Тушинским аэродромом. А в Тушине лето как лето, и можно смотреть без билета, как прыгают парашютисты воздушных парадов артисты.

То в поле они пропадают, то в речку они попадают, тогда появляется катер с хорошим названьем - "Приятель". На катере ездят все лето спасатели в желтых жилетах, спасатели дукш неразумных, раздетых и даже разутых.

Татарово, я не ревную ту лодку мою надувную, то лето, ту осень, те годы, те баржи и те пароходы. Татарово, я не ревную погоду твою проливную и даже осенние пляжи, любимые мною пейзажи.

- Французская песня

И.Эренбург 3/4

Свободу не подарят, свободу надо взять, свисти скорей, товарищ, нам время воевать. /3 р.

Мы жить с тобой бы рады, но наш удел таков, что умереть нам надо до первых петухов. /3 р.

Нас горю не состарить, любви не отозвать, свисти скорей, товарищ, нам время умирать. /3 р.

Другие встретят солнце, и будут петь и пить, и, может быть, не вспомнят, как нам хотелось жить./3 р.

- Посвящение поезду Йошкар-Ола - Казань

Б.Гинзбург

3/4

Дизель гуднул ввысь, дернул состав в ночь. Поезд мой, в лес мчись от суеты прочь. Здравствуй, друзей круг, нам нипочем враг, грохот колес - друг, шум суеты - враг.

Стукнут сердца, вдруг, стуку колес в такт, что приуныл, друг, все ли с тобой так? Это же круг твой, так прогони ж хворь, до хрипоты пой, до хрипоты спорь.

Лечит от всех дрязг, как от врагов штык грузных желез лязг, стук колеса в стык, старых гитар звон, старых друзей взор, рельсов стальных стон, да разговор - спор.

Нет золотых рун, нет золотых душ, есть перезвон струн, есть перезвон душ. Да не умрет песнь, да не сожрет дрянь, поезд пока есть - ж Йошкар-Ола - Казань. ж2 р.

- Прощальная

Ю.Кузнецов

4/4

Потрясают осенний перрон золотые литавры и трубы их прислало бюро похорон по изысканной выдумке друга. Может быть я, ребята, вернусь, но прощальными машут руками и на память мне дарят арбуз, / исцарапанный именами. /2 р.

Я читаю: "Валерка, Вадим" кабаки, переулки, закаты. Мы невольным молчаньем почтим нашей молодости раскаты. Гэй, шампанского, водку несут, ничего, наливай до предела: мы сегодня покажем как пьют / за успех безнадежного дела! /2 р.

Я швыряю в промозглый туман роковую перчатку, однако, машинисту последний стакан, чтобы поезд летел как собака. До свиданья, Валерка, Вадим, я вернусь знаменитым поэтом, мы еще за успех воздадим, / шапку оземь и хвост пистолетом! /2 р.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература