Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

У птицы не было дома у птицы не было крыши у птицы не было имени птица летала выше, выше.

у птицы не было дома у птицы не было крыши у птицы не было имени птицы летала выше, выше.

Однажды она упала длинные-длинные ночи черное-черное горе серебряный колокольчик.

Однажды она упала где я проходил мимо я взял ее в свои руки я дал птице имя.

Жаворонок...

Теперь у меня есть птица кричу я себе осторожно чтобы никто не услышал я ждал тебя желтый

Теперь у меня есть птица кричал я себе осторожно чтобы никто не услышал я ждал тебя желтый

Я буду твоим домом я стану твоей крышей я тоже был ранен желтый клетку построил, вышел.

Та птица взлетела утром тонкие руки крылья серебряный колокольчик у птицы осталось имя.

Жаворонок...

* * *

- Слушай, а на твоей планете есть охотники? - Нет. - Ой, как интересно! А куры, куры там есть? - Тоже нет - Нету в мире совершенства.

Ах это так печально от нас ушел наш друг и мы теперь ночами глядим на звездный круг о том как приручают забыли мы игру ах это так печально от нас ушел наш друг.

Он ускользнул внезапно как огонек свечи и через год и завтра кричи не докричишь в свои большие замки где льет закат лучи он ускользнул внезапно как огонек свечи.

Там на его планете свирепых нет собак и куриц тоже нету а значит мне труба побыть с ним на планете выходит не судьба а на планете этой свирепых нет собак.

Там на планете этой конечно взрослых нет и самолетов нету а значит мне конец побыть с ним на планете не выпадает мне а на планете этой конечно взрослых нет.

Мы так теперь скучаем наш друг ушел от нас завесившись молчаньем смотреть бы сорок раз как солнце беспечально свой закрывает глаз ах это так печально наш друг ушел от нас.

Глядим мы каждой ночью на звездные цветы и среди многих прочих и грешных и святых среди тумана клочьев небесной суеты хотим найти мы очень хотя б его следы

Мы ищем каждой ночью его звезду во тьме и хочется нам очень его услышать смех прозрачный и непрочный как только он умел мы ищем каждой ночью его звезду во тьме.

Там на его планете, там на его планете...

* * *

Мне бесконечно близок стал тревожный праздник смены года когда летящая погода читала арию с листа.

Мела слепящая метель и те которых мы любили в метель как в память уходили предназначался новый день.

От сонных сахарных домов шел запах хвои и печенья год начинался с отреченья от дней что минули давно.

А мы от памяти устав приставив лесенку как нежность на елку вешали надежды и елка высилась ...

Метель так заданно мела и торопливая погода метели ветреной в угоду несла грядущие дела.

Происходила смена года, происходила смена года. --------------------------------------------------------------------------

4/4 * * *

Я собираю вновь обрывки старых снов невысказанных слов несозданных стихов я думал иногда пускай летят года ведь я иду туда где хочу быть всегда.

Далекий труден путь и негде отдохнуть в глаза твои взглянуть все забыть и уснуть я снова вдаль гляжу я скоро ухожу ни слова не скажу только песню сложу.

Я собираю вновь обрывки старых снов невысказанных слов несозданных стихов.

3/4 * * *

Отчего этот мир так прекрасен я гляжу на него чуть дыша отчего он так светел и ясен что смеется и плачет душа.

Он исчез и опять появился вновь ресниц удивительных взмах может просто весь мир отразился в этих светлых прозрачных глазах.

Осознал я свое заблужденье лишь от глаз оторвался твоих это мир весь вокруг отраженье ж того мира что видел я в них. ж2 р.

6/8 * * *

Дни пасмурны а ночи так темны опять я в этом мире одинок глаза у одиночества черны их взгляд суров и чуточку жесток.

И вновь они из зеркала глядят и их не отличить от глаз моих опять спешу я отвести свой взгляд от сверлящего душу взгляда их.

Но в чьи глаза скажите мне смотреть ищу их и нигде не нахожу и сам себе я снова буду петь и я опять в глаза свои гляжу.

3/4 * * *

Пустынным и мрачным был берег морской и чаек тоскливым был крик стояла там хижина в хижине той жил тихий и грустный старик.

Он грезил о светлых далеких годах когда он был юн и красив он думал о добрых хороших друзьях о тьме и тоске позабыв.

И сколько веков пролетело с тех пор наверное сам он не знал но снова и снова во сне разговор с друзьями старик продолжал.

И снова о помощи их он просил он знал сочтены его дни но верил что выжить хватило бы сил когда б были рядом они.

Внезапно проснувшись глаза он открыл услышал как скрипнула дверь и радостный трепет его охватил друзья были рядом теперь

И тихо уснул улыбаясь старик как будто забыл как страдал лишь чаек был жутко пронзительным крик да ветер скрипел и стонал.

А время бежит пролетают века меняя обличье земли но вечно хранить будет сон старика лишь ветер и чайки вдали.

4/4 * * *

Когда снега и льды вокруг и ночь стучится в дверь мою подарок твой мой милый друг я снова тихо достаю.

Лай-лай...

От ветра стужи и огня его надежно спрятал я он вновь обрадует меня и прочь уйдет печаль моя.

Ла-лай...

И так понятно отчего его я бережно хранил ведь драгоценней ничего никто мне в жизни не дарил.

Ла-лай...

Я правда все отдать готов за твой подарок дорогой за несколько хороших слов когда-то сказанных тобой.

Ла-лай...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература