Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

Две капли и сиреневый вечер ... как цветы там далеко возле самой горы ... вон там конечно ... не далеко-далеко... это здесь рядом протяни ладонь ... ну вот теперь огонек видишь снег летит тихо падает лишь ему одному падение не горе а радость а если ... он вообще запретил снегу лететь ... обязательно в лицо по глазам ... снег падает.

И опять про тот огонек светит и не греет согрей дурачок живет будет греть счастья вам.

* * *

Солнечный прилив мое лето ветер золотой и птицы белые летят далеко голубиный край не обманет тихие холмы свет за краем камни ...

Дикая стрела не достанет стебель золотой обещанье что живым пройду к родникам

Тихие ключи из-под камня я не навсегда берег дальний только плеск весла

* * *

Ландыш ландыш белоснежный роза аленькая каждый говорил ей нежно моя маленькая. Ликом чистая иконка пеньем пеночка и качал ее тихонько на коленочках.

Ходит вправо ходит влево божий маятник и кончалось все припевом моя маленькая. Божьи довы (?) нерушимы путь указанный маленьким не быть большими вольным связаны.

И пристал в кого не целят девки пальчиком божий ангел встал с постели вслед за мальчиком. Будешь цвесть по райским древом розы маленькой так и кончилась с припевом моя маленькая.

* * *

Мурка не ходи там сыч на подушке вышит мурка милый не мурлычь дедушка услышит. Няня не горит свеча и скребутся мыши я боюсь того сыча для чего он вышит?

Девочке в белом халате Аньке из детского дома в женской четвертой палате каждая малость знакома.

Кружка и запах лекарства няни дежурной указки и тридевятое царство пятна и трещины в краске.

Точно синица из клетки глянет из-под одеяла не просыпались соседки утро еще не настало.

Остренький нос восковые пальцы льняная косица мимо проходят живые что тебе Анька не спится.

Ангел больничный за шторой светит надеждой туманной я за больной за которой я за детдомовской Анной.

* * *

Утром мягко на подоконник спрыгнул солнечный зайчик дразня утром мягко на подоконник спрыгнул солнечный зайчик дразня в вечном танце и в вечной погоне ты летишь по ночам сквозь меня.

Я люблю тебя слепну от света прямо бьющего через окно как я знал что когда-то и где-то все равно так случится должно.

Я люблю тебя розы алели в тот воспетый в преданиях миг когда губы слились и истлели в обожаньи обьятий немых.

Снова утро на крыши ступило это лето оплачут дожди я люблю тебя за все что было и за все что еще впереди.

* * *

Отчего не свет отчего не рус я ищу ответ я идти боюсь человечий сын доброту не прячь сквозь разбой грозы слышен детский плач.

Отчего не смел отчего не свят ты же славно пел ты же солнцу рад человечий сын доброту не прячь раздели на всех свой земной калач.

Трудно правым быть долг велит и честь видишь волчья сыть ложь родит и лесть человечий сын сердца не жалей и на всей земле станет чуть теплей.

* * *

От старой сказки детства моего остались лишь расплывчатые лица февраль глядит в замерзшее окно а в небе самолетики да птицы

Февраль ледяной мой дружок верни меня в запах полыни слышишь снова играет рожок в голубой и зеленой долине слышишь снова играет рожок.

Застыла в ветках старая сова уснул в траве надолго старый леший их не разбудят горькие слова их не заметит конный или пеший.

Февраль снегом не заноси мой лес на реке у заветных излучин снег скрывает проси не проси оставляя надежду на случай снег скрывает проси не проси.

Ммммм...

* * *

Берег светел я здесь еще не был не примята трава не испуганы птицы только ветер затихающий ветер и небо И поющее солнце несет колесница там звенят колокольца неясного чуда там звучит откровение чистого света не ищу я обратной дороги оттуда буду звонкою нотою берега лета

* * *

Куда плывет кораблик в неведомые страны в невиданные страны на острова весны ведут их капитаны и снятся капитанам на синих океанах отчаянные сны.

Ммм...

Куда плывет кораблик о чем поют матросы на этом непонятном ... языке летит как птицы парус за синим альбатросом и он послушен только твоей малыш руке.

Ммм...

* * *

Над золотым покоем мой тополек ютится без одичалой птицы над золотым покоем.

Над золотой водою шепчется он с рекою на золотом покое мой тополек с рекою.

Вслушиваюсь до боли и как ягненку в поле волк отвечает воет над золотым покоем.

Над золотым покоем мой тополек ютится. --------------------------------------------------------------------------

Last-modified: Tue, 14-May-96 05:59:42 GMT

Григорий Дикштейн

- Если косы дождей целый век расплетает и вертит,

Если косы дождей целый век расплетает и вертит, над промокшей землёю озябшее небо давно, приходите ко мне, пойте добрые песни и верьте - ж есть любовь и надежда, а третьего нам не дано. ж2 р.

И не страшно знакомые стены надолго оставить если рядом друзья, где мы будем не всё ли равно? Наши души надёжными, прочными свяжем мостами ж из любви и доверья, а третьего нам не дано. ж2 р.

Ну, а если, на нашей планете всё может случиться, от огня и от дыма сердцам горячо и темно, только раз умирать, лишь бы жили деревья и птицы ж есть любовь и свобода, а третьего нам не дано. ж2 р.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература