Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

Он в сторону смотрит, не слышит, не слышит. Какой-то нездешней далекостью дышит. Пытаясь до детства дотронуться бережно И нету ни Канн, ни Лазурного берега Ни нынешней славы. Легко и растерянно, Он тянется к Витебску, словно растение.

Тот Витебск его, пропыленный и жаркий Приколот к земле каланчою пожарной Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки Там зреют особенно крупные яблокик и сонный извозчик по площади катит... "Так Вы не из Витебска?"

Деревья стоят вдоль дороги навытяжку. Темнеет, и жалко, что я не из Витебска.

Ну что с того, что я там был.

Am Dm Ну что с того, что я там был. Я был давно, я все забыл.

Am E7 Am A7 Не помню дней, не помню дат. И тех форсированных рек. Dm G Dm G Я неопознанный солдат. Я рядовой, я имярек. Dm E7 A7 B Я меткой пули недолет. Я лед кровавый в январе. Gm Dm E7 A7 Dm E7 Я крепко впаян в этот лед. Я в нем как мушка в янтаре.

Ну что с того, что я там был. Я забыл. Я все избыл. Не помню дат, не помю дней, названий вспомнить не могу. Я топот загнанных коней. Я хриплый окрик на бегу. Я миг непрожитого дня, я бой на дальнем рубеже. Я пламя вечного огня, ип ламя гильзы в блиндаже.

Ну что стого, что я там был. В том грозном быть или не быть. Я это все почти забыл, я это все хочу забыть. Dm E7 A7 B Я не участвую в войне, война участвует во мне. Gm Dm E7 A7 Dm E7 И пламя вечного огня горит на скулах у меня.

Уже меня не исключить из этих лет, из той войны. Уже меня не излечить от тех снегов, от той зимы.

Dm G Dm Е7 И с той зимой, и стой землей, уже меня не разлучить. Gm Dm E7 A7 Dm E7 До тех снегов, где вам уже моих следов не различить.

О, славный миг, когда старик

Dm G О, славный миг, когда старик

C F Натянет шарф на самый нос и

Dm E7 Am A7 Скажет псу: "А ну, дружок, идем во дворик..."

Dm G А во дворе идет снежок,

C F И скажет псу: "Привет, Дружок!"

Dm E Am Незлобный дворник, дядя Костя - алкоголик.

Dm G C

У дяди Кости левых нет доходов,

Dm E7 Am

Зато есть бак для пищевых отходов,

Dm E7 F

Зато у дяди Кости в этом баке

Dm E7 Am

Всегда найдутся кости для собаки.

Я рассказать вам не могу, Как много меток на снегу: Их различать умеет каждая собака. Над этой лапу поднимал Боксер, по кличке Адмирал, Над этой пинчер: старый хрыч и задавака.

Мы дружим со слюнявым Адмиралом:

Он был и остается славным малым,

А пинчера гоняли и гоняем

За то, что он, каналья, невминяем.

Но вот бывают времена, Когда сварлива и шумна Во двор выходит злая дворничиха - Клава. Она не любит старика, Она кричит из далека, Что у нее на старика, мол, есть управа.

Нам дела нет до бабы бестолковой,

Но с ней гуляет Вася - участковый,

А Вася вместе с ней не одобряет,

Когда собачка травку удобряет.

Как хорошо, о боже мой, Со стариком прийти домой, Покинув двор, где ты, как вор, где правит злоба. Старик поближе к огоньку, А пес поближе к старику, И оба так сидят, и радуются оба.

Старик себе заварит черный кофе,

Чтоб справиться с проблемой мировою,

А пес себе без всяких философий

Завалится на лапки с головою...

Песня шагом, шагом.

Am Dm G7 C A7 Песня шагом, шагом, под британским флагом,

Dm Am H7 E7 На встречу пальма пыльная плыла из далека. A7 Dm G7 C A7 Между листьев кровь заката, словно к ране там прижата

Dm Am H7 E Am С растопыренными пальцами рука.

Ты не сетуй Томми о родимом доме, Бей барабан, бей барабан, эй, томми, не грусти! Слева слава, справа слава впереди и сзади слава, И забытая могилка посреди.

И взвилася рядом с пулей, со снарядом Песенка о добрых кобрах, и ручных нетопырях Об акулах благодарных, о казармах лучезарных, И о радужных холерных лагерях.

Так нужна ли миру киплингова лира, Бей барабан, бей барабан, эй, томми, не робей! Властью песни быть людьми могут даже змеи. Властью песни из людей можно сделать змей!

Сороковые.

Стихи Давида Самойлова

Gm C7 D7 Gm Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые.

B A7 D7 Gm Война гуляет по России. А мы такие молодые.

B D7 Гудят накатанные рельсы, спокойно, холодно, высоко,

G7 C Gm D7 Gm И погорельцы, погорельцы, кочуют с запада к востоку.

Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые. Война гуляет по России. А мы такие молодые.

А это я на белом свете, худой веселый и задорный, И у меня табак в кисете, и у меня мундштук наборный. И я с девчонкой балагурю, и больше нужного хромаю, И пайку на двое ломаю, и все на свете понимаю.

Как это было. как совпало. Война, беда, мечта и юность. И это все в меня запало. И лишь теперь во мне очнулось.

Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые. Война гуляет по России. А мы такие молодые.

Трубачи.

Dm E7 A7 Dm Трубачи, трубачи, не пьянейте от славы.

D7 Gm C F Не спешите стреножить усталых коней.

D7 Gm C F Вам не будет привала, развеселья, забавы.

B E7 A7 Dm Вам скакать до сегодняшних и до завтрашних дней.

Ваши трубы не хрипнут, и не старятся трубы. В медном горле у них умирает тоска. Ваши песни встают разноцветно и грубо, Как в атаку солдаты встают для броска.

Вслед за ними иду прямо к солнцу, а если, (Как легко мне подолгу на солнце смотреть.) А война есть война, убивают и песни. Хорошо б с вашей песней, трубачи умереть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература