Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

Am H7 E7 Am Скажи, скажи мой брат, зачем сто лет подряд

Dm G C E7 Ты не приемлешь общего веселья?

Am H7 E7 Am Всему своя пора, но снова, как вчера,

B E7 Am9Am Высокий голос твой оправдывает землю.

Dm G C F Душа который год, как дудочка, поет,

Dm E7 F A7 И кажется, что праздник будет вечен.

Dm G C F Вот только у певца счастливого лица

B E7 Am Не увидать никак, хоть богом он отмечен.

Скажи, скажи, мой свет, виновен ли поэт За то, что совестью терзается всечастно. Не укротить содом ни словом, ни пером, Тем более, когда оно прекрасно.

Пр.

Скажи, скажи, мой друг, неужто замкнут круг, Где наша участь, как арена, нестерпима. И вот в неравный бой выходим мы с тобой, Как гладиаторы времен упадка Рима.

Пр.

- Романс номер 4

Мы не вольны собой распоряжаться, Но кажется порой на первый взгляд, Что можем все и с возрастом сражаться И падать, чтобы снова подыматься, Наотмашь жить и верить наугад.

Но есть исход и точка для отсчета От поры, где первый был раскат, От той прямой, где нету поворота, Где крылья вырастают для полета, Для счастья, как в народе говорят.

И не страшась опасности сорваться, Не рассчитавши прочности запас, Все жаждешь наблюдаться, надышаться В дождях волос и в запахе акаций Желая утонуть в который раз.

Но этот вечный бой, увы, не вечен, И неизвестно за каким углом Назначит смерть положенную встречу, И снявший шпляпу, скажет добрый вечер, Пора, мой друг, покинуть этот дом.

Да будет так и все, куда не гляну, Ликует звук и дышет светотень. Не умираем мы, а как не странно, Искать уходом синюю поляну, Воздушный шар и затянувший день.

- Посвящение Беранже

Я куплю себе последние ботинки, Заработаю на свой последний хлеб, Я в последний раз женюся на блондинке, А потом чтоб я оглох, А потом чтоб я ослеп. Буду жить от вечеринки к вечеринке.

Я в последний раз займу у друга денег, Часть получки захватив его в расплох, Он в последний раз мне скажет, *ты бездельник*. А потом чтоб я ослеп. А потом чтоб я оглох, Мы продолжим воскресенье в понедельник. А потом чтоб я ослеп. А потом чтоб я оглох, Мы продолжим воскресенье в понедельник. Нелегко тому кто мнит себя кумиром, Или к власти пробирается чуть свет, Да лучше просто быть случайным пассажиром.А потом чтоб я оглох, А потом чтоб я ослеп, Только выпивший не в меру править миром. А потом чтоб я оглох, А потом чтоб я ослеп, Только выпивший не в меру править миром. Даже поздняя любовь меня не греет Только валится на голову как снег Я в последний раз в любви подставлю шею А потом чтоб я оглох, А потом чтоб я ослеп, Я устрою ей последний день Помпеи.А потом чтоб я оглох, А потом чтоб я ослеп, Я устрою ей последний день Помпеи.А когда меня настигнет час последний Отшумит в душе земной переполох На меня костюм наденьте самый летний А потом пусть я ослеп, А потом пусть я оглох, Подымусь я, чтобы выпить попоследней.А потом пусть я ослеп, А потом пусть я оглох, Подымусь я, чтобы выпить попоследней. Если падает пером из рук пота, Оставляя за собой прощальный след, Значит песенька его недаром спета, Значит даже если я оглох, Значит даже если я ослеп, Много выпито было, но слишком мало сЪето. Значит даже если я оглох, Значит даже если я ослеп, Много выпито было, но слишком мало сЪето. Вот так.

- Сизый лети голубок

Сизый лети голубок, В небо лети голубое, Ах если крыльями тоже пожаловал бог, Я б улетел за тобою.

Что нам земля зелена, Что нам любимые обЪятия? Здесь обретая свободу без края една Мы с облаками как братья.

Это биение крыл Там по ночам только снится Здесь все забыто, лишь душу восторг озарил Здесь мы с тобой только птицы.

Вот мы летим и летим Только бы не возвращаться Господи дай надышаться простором твоим Вольностью дай надышаться.

Но побеждает меня Грозной земли тяготение И как расплата за взлеты минувшего дня Наша свобода - падение.

Да мы не птицы, а жаль. Жаль, что живем не крылато. Лишь подымаем глаза и на сердце печаль, Будто летали когда-то.

Сизый лети голубок, В небо лети голубое, Ах если крыльями тоже пожаловал бог, Я б улетел за тобою.

- Ты негаданный, нежданный

Ты негаданный, нежданный, Что не вовремя пришел. Не ходи в мои поляны, Коли луг себе нашел. Не ходи в мои поляны, Коли луг себе нашел. Я ни в чем не виновата, Время злое развело. Не тобой трава примята, До тебя все отцвело. Не тобой трава примята, До тебя все отцвело. Вот бы время нам иное, Вот бы целый век вдвоем, Нам бы небо голубое, А не облако на нем. Нам бы небо голубое, А не облако на нем. Кабы не было разлуки, Кабы цветики в саду Взявшись за руки за руки Мы б ходили на беду. Взявшись за руки за руки Мы б ходили на беду. А теперь живи без горя Не оглядывайся вспять Хорошо гулять на воле Если ноженьки связать. Хорошо гулять на воле Если ноженьки связать.

- Утренняя песня

Алеют птицы на заре И нет прошедшему возврата И утром верится всегда Что не сбылось вчера Должно случиться завтра.

Когда бы было так Как никогда Когда бы было так как никогда.

Пускай нескладная судьба Тебя в покое не оставит. Не удержима та вода. Тебя как и ее Никто судить не в праве.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература