Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

Ни в селах, ни в столице не верят в чудеса, От этой правды рыцарь, не скроешься в леса. Сними же с глаз повязку, брось мечь, не мни ковыль. Ты сплел из жизни сказку, а мы из сказки - быль.

Принцессы лыком шиты. Злодеям не до них. И коль искать защиты, так от себя самих. Ступай же мимо конный, в том нет твоей вины, Что нам нужны драконы, которым мы верны.

Дерева.

Em D7 H7 Em D7 G E7 Ой вы в роще моей дерева. Что вам голову гнуть горевать.

Am D7 G C До беды, до поры шумны ваши шатры,

Am H7 Em E7 Терема, терема, терема.

Am D7 G C До беды, до поры шумны ваши шатры,

Am H7 Em Терема, терема, терема.

Я волнуем и вечно томим колыханьем дыханьем земным. Что ни день, то весна, что ни ночь, то без сна. Зелено, зелено, зеленым.

Мне бы броситься в ваши леса. Убежать от судьбы колеса. Где внутри ваших крон все малиновый звон. Голоса, голоса, голоса.

Говорят как под ветром трава не поникнет моя голова. Я и верить бы рад в то, о чем говорят, Но слова, все солва, лишь слова.

Дерева вы мои дерева. Не рубили бы вас на дрова. Не чернели бы пни как прошедшие дни. Дерева вы мои дерева.

За хмельным за дубовым столом помянут вас недобрым вином. А как станут качать, да начнут величать Топором, топором, топором.

- Камешком по бережку

Камешком по бережку, ножкой босой по песку Камешки-не денежки, счетом не проверишь, нагонишь тоску С той поры, как было тепло, Много ли воды утекло

Словно гость непрошеный, в сердце стучится печаль Ни лугов что скошены, ни цветов что брошены,

берег тот жаль С той поры, как было тепло, Много ли садов отцвело

А теперь не велено снам золотым прилетать Голова забелена, а в глазах все зелено, как в те лета С той поры, как было тепло, Много ли снегов намело

Камешком по бережку, ножкой босой по песку Камешки не денежки, счетом не проверишь, нагонишь тоску С той поры, как было тепло, Много ли воды утекло

Крупица.

Em G C H7 Ты крупица, я крупица, нас с тобою двое. Em F#7 H7 C G D Em Из таких крупиц водица бережок намоет. C G D Em

Бережок намоет.

Зыбь песочком поиграет, пока не наскучит. Господин хороший случай врозь не разбросает.

И погонит прочь из дому, к берегу чужому. Тебя влево, меня вправо - вот и вся забава.

Разнесет по белу свету, отыщи попробуй, Ни ответа, ни привета, не дождаться чтобы.

Как принять такую участь, что все это значит? Вместе маются друг с другом, а в разлуке плачут?

Ты крупица, я крупица, нас с тобою двое. Из таких крупиц водица бережок намоет.

- Мы живем в ожидании вишен

Если падают листья и жмутся к земле, Если больше им некуда деться, Значит снова готовься к жестокой зиме, Значит снова нам по соседству.

Мы живем в ожидании вишен, В ожидании лета живем. А зато одной лишь надеждою дышим, Пускай нас осудят потом. Пускай нас осудят потом.

Если падают звезды на скошенный луг, Если ночью им в небе не спится, Мы теряем друзей своих полутру друг??, Не умея за них заступиться.

Мы живем в ожидании вишен, В ожидании лета живем. А зато одной лишь надеждою дышим, Пускай нас осудят потом. Пускай нас осудят потом. Если падают рядом и голову гнуть От нужды или денежной жажды Оставляйте их сзади, пускай подберут Их другие упавшие дважды.

Мы живем в ожидании вишен, В ожидании лета живем. А зато одной лишь надеждою дышим, Пускай нас осудят потом. Пускай нас осудят потом. Мы плывем и плывем по течению лет, Мы плывем и платочками машем. А про то сколько зим, до весны сколько бед К вам другие придут и расскажут.

Мы живем в ожидании вишен, В ожидании лета живем. А зато одной лишь надеждою дышим, Пускай нас осудят потом. Пускай нас осудят потом.

Олень

(посвящение Нико Пиросманишвили)

Gm Am Em Am Олень, ветвистые рога, F C F A A7 Куда ты мчишь, зовешь куда Dm Gm Dm A7 Dm Где Бог свидетель, зверь скакун и леса шум.

Gm C F Вь A7 Dm Где Бог свидетель, зверь скакун и леса шум.

Не уноси прекрасных ног Я не охотник, не стрелок. Мой зверь лесной, мой добрый зверь, Постой поверь! Мой зверь лесной, мой добрый зверь, Постой поверь!

И он ответил: Не могу! Я все волнуюсь, все бегу, И выстрел жду я каждый день, Ведь я - олень. И выстрел жду я каждый день, Ведь я - олень.

Пусть мир и звезды - все вокруг, Но мы невзапны, как испуг, И обретаем красоту, Лишь на лету И обретаем красоту, Лишь на лету

Contributed by David Kachuck dkachuck@nando.net

Надежда.

Em Am Не уютом, ни карманом, мы живем самообманом,

D7 G H7 Не посевом не жнивьем - а надеждою живем.

C D7 G Em А надежда, а надежда - верой и любовью между,

Am D7 G H7 Между небом и землей вроде капли дождевой.

Согласитесь, ведь никак не обойтись без этой капли, Что на помощь нам спешит в пору засухи души. На жестокосердной почве не растут - уж это точно! Милосердия цветы и деревья красоты.

Сердце бъется от рыданий неисполненных желаний, А дождинки этой роль - поубавить эту боль. Ну а то, что мне, бродяге, не хватает этой влаги, Так всегда - чем больше пъешь, тем острее жажды нож.

Сколько б тучи и печали нашу жизнь не омрачали, Как бы не старался век сотворить из нас калек. Что ж - на этот самый случай дан нам веры хлеб горючий, Соль любви, что так сладка, и надежды два глотка...

Первый менестрель

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература