Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

C Gm A7 Вчера в последний раз над головой кружился

Dm E7 В последний раз звенел усталый вешний снег.

Am Dm Что делать на земле? Я наконец решился

E7 Am Осуществить давно задуманный побег

Колесный пароход, крути свои колеса, Дыми своей трубой, вздыхая, как во сне. Пусть падает звезда, пусть гаснет папироса. Пусть кто-то на земле вздыхает обо мне.

Смеются и поют в твоих скрупучих трюмах Задумчиво молчат на палубах твоих. Пустынно и темно на берегах угрюмых, Невыразимо жаль и мертвых и живых.

Но вот взойдет луна, но вот мелькнет далече Неясный огонек, и сердце оживет. И станет вдруг теплей. И сразу станет легче. И хрипло закричит колесный пароход.

Поймешь ли ты тогда, что надо торопиться, Что боль и страсть твоя в теченьи быстрых лет Исчезнут навсегда, как в этом небе птица, Как на речной волне бурлящий этот след.

О сколько лет прошло. И песен отзвучало. И только потому, что близок наш черед. Помедли, не спеши, к последнему причалу Колесный пароход, колесный пароход.

Колесный пароход, крути свои колеса, Дыми своей трубой, вздыхая, как во сне. Пусть падает звезда, пусть гаснет папироса. Пусть кто-то на земле вздыхает обо мне.

Труба трубит отбой.

Hm Em F#7 Hm Em F#7 Труба, труба, труба, трубит. Труба трубит отбой.

D F#7 G F#7 Все по домам а ты убит, к чему спешить домой.

D C#7 Em F#7 Вдове ты передай привет, да ленту от клинка. Hm Em F#7 Hm Ты не был дома восемь лет - вдове не привыкать.

И пусть труба себе трубит, зовет кого-то в путь. А у тебя семь дыр в груди - ты можешь отдохнуть. Тебя зароют, бог с тобой в аббатских парниках, Чтобы пошел на перегной орденоносный прах.

Итак на будущей войне тебе не воевать. Не мчаться рысью на коне, в дерьме не ночевать. Пусть пролетела жизнь как дым за золотой трубой. Зато правители горды, они горды тобой.

А то, что жизнь свою домой ты не сумел сберечь Мортира старая виной, да глупая картечь. Но кто кричал - вперед смотреть, и не смотреть назад?! Что ждет свою добычу смерть, кто в этом виноват?

И крест уже твой в землю врос и разрослись кусты. Но не решен еще вопрос - за что сражался ты? За что еще один мертвец пошел на корм червям? Чтобы усвоить наконец, за что сражаться нам.

Горный приют (Был, да уехал)

Am /C Dm E7 Дон-дон-дон дон. Медным ртом черной башни. Am /C Dm B7 A7 Дом - брошен дом, чей ты чей, да не наш ли. F C C7 Гулко во тьму кличет горное эхо.

F C G7 C Что ответишь ему? Был да уехал.

Сад наш богат, звонок лист, сладки гроздья. Близок закат. Слезь с коня, брось поводья. Встретят тебя как вождя - полным мехом. А в ответ - шум дождя, был, да уехал.

Чей, чей ты, чей? льет ручей звук гортанный. Дней и ночей. Поводырь, путник странный. Но есть вино - пей, пути не помеха. А в ответ - все одно - был, да уехал.

В том, видно в том есть секрет силы высшей. Дом, брошен дом. Но земля еще дышит. Где б ни седлал ты хребты горным рекам Но пора по домам. Был, да уехал. --------------------------------------------------------------------------

Last-modified: Thu, 21-Nov-96 20:50:38 GMT

Евгений Клячкин

Городская цыганочка

Детский рисунок

F#m A H C#7 F#m A H C#7

F#m A На столе от лампочки круг, H А за кругом в комнате мрак,

D В круге сразу видно, кто друг, G#7 D7 C#7 Кто во мраке, ясно, что враг.

Девочка рисует дома, Над домами вьются дымы, И еще не знает сама Кто чужие здесь, а кто мы.

Вот опять возводится дом, А над домом тянется дым, Все плохое будет потом, Все хорошее создадим.

F#m А под дымом варится суп,

A H Чтобы каждый в доме был сыт,

D G Тот, кому захочется спать,

C#7 F#m Сам на полночь ставит часы.

A H C#7 F#m A H C#7

А за домом высится сад, Там деревьев несколько сот: Яблоки на ветках висят, Сами так и просятся в рот.

Что для жизни надо, всё есть, Чего нету - значит пустяк, Решено - мы жить будем здесь, Решено - мы жить будем так.

F#m

Нарисуем старых друзей,

A H

Не заметим старых врагов,

G# Hm

В этом мире все любят всех,

D C#7

И до смерти здесь далеко.

Здесь покой - извечный закон, Незнакомо здесь слово "вдруг", Жалко, что кончается он Там же, где от лампочки круг... Там же, где от лампочки круг... Там же, где от лампочки круг...

Мокрый вальс.

Am Am D(II) E7(II)

Am F Dm E7 Am F Dm E7 Как непрочны двери у страны доверья Am G7C Dm F E7 Для того, кто верит только в замки. C Am Dm G7 C Am Dm G7 Значит неизбежно гасит нашу нежность, C Dm C Dm F E7 Am Нашу нежность тяжесть чей-то руки.

Что нас больше учит - время или случай? Вряд ли важно, даже если поймешь. Но когда нас давит сон страшнее яви, Выйди ночью под мерцающий дождь.

Все надежды, слышишь, он тебе надышит Дождь бессонный, шелестящий в ночи. Плеск оваций в зале, или губ касанье Губ касанье можно в нем различить.

И пока над нами голубое пламя Неизвестной, нас хранящей звезды. Будет как и прежде сердце греть надежда, Унося нас далеко от беды.

Мы однажды... (Клячкин)

Am Мы однажды вместе с Васей

Отдыхали на турбазе A7 Я из Волги не вылазил

Dm Я с-утрашки долбанул

Что нам рифы, что нам мели Am Отдыхали как хотели

E Возмужали, загорели

Am Вот только Васька утонул

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература