Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

Вечерний город зажигает свет, блокадный мальчик смотрит из окна, в моей руке любительский портрет, и год на нём, когда была война.

- Вы извините эти вольности,

Вы извините эти вольности, я не могу на "ты" как прежде. "Ты" - боль моя, а "вы" уходите но это "вы" - почти надежда. Не "ты" а "вы" и всё покажется опять бегущим от начала, "вы" - значит всё что было кажется умней и лучше чем сказала.

Тот день, так и не ставшим вечером, и миг несущий эти строки, вы упоительно забывчивы, очаровательно жестоки. Перемежая солнце тенями, вы так легко меняли маски оранжерейное растение из сочинённой вами сказки.

И снег и пыль всё мимо падало, но вот холодное коснулось ах, вам ли думать и разгадывать, вы просто жалобно свернулись. О, век несытого количества когда излишество не в моде, вы - безусловное излишество, вы, как цветок на огороде.

- Грустная цыганочка

Что любить когда кругом потери Остается жить без веры веря Что родные люди все кого мы любим Вечно рядом с нами будут.

Ты не шути когда судьба поманит Не гшрусти когда она обманет И комки глотая снова жизнь латая Истина поймешь простая.

Все что еще вчера из бетона Нынче ступи хоть шаг, ноги тонут Там, где еще вчера плыл твой плотик Нынче пузыри в болоте.

Что любить,- да только то, что близко Полюби дружок себя без риска Да не дрогнет пламя перед зеркалами Где твое лицо как в раме.

Полюби стекло, металл и камень Погуби своими же руками Те живые звезды, что нас так тревожат Погуби пока не поздно.

Да брат, легко сказать-"это правда" Плюнуть и растоптать-вся то радость Что брат, не хватит сил-и не надо Так живи как жил не падай.

Мертвым отдай покой-это точно Ты же пока живой-кровоточишь Прочих ответов нет и не будет Так устроен свет и люди.

Что любить когда кругом потери Что любить когда кругом потери Что любить когда кругом потери.

(снято с магнитозаписи концерта 1979 г. в г.Днепропетровск)

- Жестокая цыганочка

Ах, загадали нам загадку Не сыскать названия Словно в сказке для порядка Дали три желания.

Три, а как одно похожи Словно в омут головой И мурашками по коже Под водою ледяной.

И ничего, не до не после Время года не узнать Может быть еще не осень Ну уж точно не весна.

Через страсть перешагнули И любовь нам не дана Поцелуи словно пули Разрываю сердце нам.

И слова как камни тонут Комната качается Начинается со стонов Стонами кончается.

Время каркнет по вороньи И едва замрет в тиши К узникам приговоренным В эту комнату спешим.

И конца нет этим встречам Как и песне нет конца Вот опять спустился вечер Комната качается.

(снято с магнитозаписи концерта 1979 г. в г.Днепропетровск)

- Ехали евреи...

Одна из последних песен Евгения Клячкина

написанная в Израиле.

Ехали евреи из России прочь, Где росли, старели, коротали день да ночь. Но "мамою" не называли, Все пинка от мамы ждали, А дождались - стало им не в мочь.

Ехали евреи в начале кто куда, Думали:"Успеем на любые поезда." Но Америка накрылась, Xоть Германия открылась, В общем, оказалось всем сюда.

Ехали евреи на родине осесть, -Косточки погреем, будем сладко пить да есть. Родину не выбирают, Дома стены помогают Если только эти стены есть.

Думали евреи уж здесь наверняка В теплом доме на постели разомнем бока. Но что мы видим, что мы слышим, Нету стен и нету крыши. Схар дира* - вот все что есть пока.

Приехали евреи, черт их к нам привез. Лишь Шамир, Шарон да Перец рады аж до слез. Но вот беда Шамир - борец за мир, Ну а Шрон против ООН. Кто же за евреев, вот вопрос. О!

Перец он раввин и борода его бела. Зорко смотрит он сквозь брюки есть ли брит мила**. Кто прежде в партию не смог пройти Добро пожаловать в "дати"*** Будет жизнь прекрасна и мила!

Здравствуйте, славяне, а абсорбцией вас прямоы****. Евреями мы были там в России за кормой. Здесь же в качестве нагрузки Докаже, что ты не русский. Словом, с возвращеньицем домой.

Ехали евреи, две тыщи лет ехали, ехали и едут до сих пор.

Примечания: * - "Схар дира"="Съемная квартира"(иврит) ** - "Брит мила"="Обрезание"(иврит) *** - "Дати"="Религиозные"(иврит) **** Прямая абсорбция - политика израильского правительства по интеграции "новых репатриантов" в израилское общество, включающая в себя пособие и школу по изучению иврита.

- Зеркальце говорит: "Старимся, гражданочка."

Зеркальце говорит: "Старимся, гражданочка." А на сердце горит поздняя цыганочка. Почему, отчего, да по какому случаю мы других бережём, а друг друга мучаем?

Перетянут букет золотыми нитями. Ревновать в двадцать лет - это извинительно. Не скажу где была, пусть ещё помается! Вот была - да сплыла, так мне больше нравится.

Попугай номерок нам на счастье вытянул. Сорок лет. В этот срок ревность упоительна! Ах ты, мой дурачок, я тебе не верила. Двадцать лет? Пустячок. Извини, проверила...

- Мелодия в ритме лодки

Ночью вода вертикальна как лес, лес подошёл к воде. Вёсла роняют задумчивый всплеск, вторящий тишине.

Ночью, камыш вырастает звеня, водоросли смелеют(?). Небо уходит и тени огня прячет среди теней.

Ночью острее встают камыши, вёсла - как два крыла. Капли роняют на выгнутый щит маленькие тела.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература