Автостоп

— Да, — ответил Люк, — и все же я предпочитаю ходить пешком.

— Вот чудак! — воскликнул Карим, не веря своим ушам. — У тебя есть велик, и ты… И ты… Ну, знаешь, ты даешь! Слышишь, Юбер, у него есть велик, а он…

— Слышу, слышу, — пробормотал Юбер, который думал о чем-то своем. — Уф, наконец-то дошли, хоть на том спасибо.

Деревня раскинулась по опушке леса, а за ней открывался широкий вид. Карим указал на отгороженный колючей проволокой участок, в глубине которого Люк увидел под навесом какие-то сложные механизмы.

— Вот она, лесопилка! — с гордостью сказал Карим.

Распиленные доски были аккуратно сложены в штабеля вдоль колючей проволоки, а поодаль два человека разгружали бревна с грузовика. Третий — настоящий великан с огромными усами, напомнивший Люку усатого гостя на свадьбе, — шел от штабеля к штабелю и проставлял какие-то цифры в грязной записной книжке. Юбер направился к нему за досками, а Карим тем временем прошептал Люку на ухо:

— Это хозяин! А вон тот, в зеленой рубашке, видишь, возле грузовика, это мой папа.

Но гигант отогнал Юбера. Две доски? Будет он заниматься такими пустяками, у него есть дела поважнее! Пусть попросит у Надира и живо уматывает отсюда!

— Эй, Надир! — грубо крикнул он. — Выдай две доски этому огольцу, да поскорей!

Мужчина в зеленой рубашке повернул голову и, увидев пришедших, улыбнулся. Карим был очень похож на него, такое же спокойное лицо и такие же курчавые волосы.

— Доски готовы, — сказал он Юберу. — Я их еще вчера распилил. Принеси их, Карим. Они лежат под навесом слева.

Карим принес доски, Юбер обхватил их обеими руками, но нести так было очень неудобно.

— Я помогу тебе, — сказал ему Люк. — Каждый возьмет по доске, это будет куда легче.

В этот момент к ним подбежала девочка с живыми глазами.

— Карим, Карим, Али сломал мою тележку. Я искала тебя, чтобы ты ее починил! Ой, сколько у тебя рыбок! — воскликнула она, склоняясь над ведерком. — Одна, две, три… шесть! Вот удача! Мясник не приехал, и мама не знает, что приготовить на ужин. Ну, ты идешь?

— Мы тоже идем, — весело сказал Юбер. — Я крупный специалист по ремонту тележек… Я хочу работать в гараже, — доверительно объяснил он Люку, — а тележка и машина — это ведь почти одно и то же, верно? Доски я потом возьму.

— Здесь нет поблизости какой-нибудь лавочки, чтобы купить поесть? — спросил Люк, потому что слово «мясник» напомнило ему, что он голоден.

— Это мы сейчас устроим, — заявил Карим. — Мамаша Жоливет, у которой мы живем, держит такую вот лавочку, там продается всякая всячина, и перекусить тоже можно. Это совсем рядом, за прудом. Вон видишь дом; где перед дверью бочка стоит?

Бакалейная лавочка мамаши Жоливет наверняка поражала каждого, кто впервые переступал ее порог. Непонятно, каким чудом хозяйке удалось втиснуть в одну комнатушку то, что люди обычно размещают в трех разных помещениях. У одной стены над прилавком, на котором красовались стеклянные сосуды с конфетами и всякими другими лакомствами, висели полки, уставленные консервными банками. Это и была собственно лавочка. У противоположной стены, там, где стоял длинный стол из темного дерева и скамьи вокруг него, расположилась закусочная. А в небольшом алькове, плохо скрытая занавеской, возвышалась огромная кровать с красной периной. Вот вам и спальня. Однако при всей тесноте комнатушка эта выглядела скорее привлекательно, как, впрочем, и сама хозяйка, пожилая женщина невысокого роста в сером халате и черном чепце, надвинутом на глаза.

— Нам ничего не нужно, — сразу же предупредил Юбер. — Но вот мой товарищ, он здесь проездом, хотел бы…

— Я путешествую автостопом, — уточнил Люк. — Еду в Ним.

Однако такое важное сообщение не вызвало у мамаши Жоливет никакого интереса, словно мир для нее кончался за опушкой леса.

— Что тебе дать, сынок? — спросила мамаша Жоливет.

Люк купил две банки селедки, немного галет, сыра, а кроме того, кулек карамелек, который он тут же сунул в руки девочке.

— Как, это все мне? — пролепетала она в изумлении. — Но я поделюсь со всеми.

— Конечно, поделишься, — подхватил, улыбаясь, Карим. — А теперь пошли к нам, Люк.

Надиры жили и в самом деле очень тесно, в каком-то странном сарае неправильной формы и к тому же без окон, который прежде служил, видимо, складом. Сарай этот стоял в конце дворика, заваленного бочками. Две железные кровати с сетками, на полу — матрасы, набитые соломой, да колыбелька в углу, в которой спал толстый младенец, — вот и вся обстановка. Когда дети вошли, смуглая молодая женщина как раз наливала воду в кастрюлю на плите. В воздухе стоял запах лука и перца.

— Мама, погляди-ка! — воскликнула девочка, показывая ей кулек с конфетами.

Не успела она произнести эти слова, как из темного угла выскочил малыш лет пяти-шести.

— Конфеты! Дай мне, дай мне! — завопил он.

— Карим сказал, что мы их разделим. Подожди минутку, — одернула его сестра. — Мне их подарил вот этот мальчик, мама. Посмотри, у Карима в ведерке шесть форелей.

— О, прекрасно! Вот и ужин есть, — весело сказала мама. — А на обед я раздобыла яйца.

Девочка подошла к Юберу.