Автостопом по науке. 70 фактов из истории великих открытий

О вакцине от этой страшной болезни Пастер мечтал давно, но в июле 1885 года к нему обратилась несчастная мать Йозефа Майстера, которого два дня назад укусила бешеная собака. На исследования вакцины нужен был как минимум год, только после них можно было решиться испытать ее на человеке. Но мать мальчика только что в ногах не валялась, умоляя спасти дитя. И он решился. «Этот ребенок, – писал Пастер, – был повален собакой на землю и получил много ран от укусов на руке, голенях, бедрах; некоторые из них были настолько глубоки, что мешали ему ходить… Смерть представлялась неизбежной, и я решил, не без сильных и мучительных сомнений, как легко себе представить, испытать на Майстере метод, который мне всегда удавался на собаках».

Спустя положенное количество дней выяснилось, что мальчик не заболел, парижские газеты разразились дифирамбами в адрес Пастера, и они действительно были вполне заслуженными – еще бы, он спас человечество от смертельной болезни, которую до него никто не умел лечить. Так Луи Пастер заодно и выполнил обет, который дал пятью годами ранее, когда в одной из больниц он увидел, в каких страшных муках умирает от бешенства молоденькая девушка.

О вакцине от бешенства Пастер мечтал давно, но в июле 1885 года к нему обратилась несчастная мать Йозефа Майстера, которого два дня назад укусила бешеная собака.

Года на дальнейшие исследования Пастер, правда, так и не получил, потому что тут же столкнулся с еще более жутким случаем заражения – Жан Батист Жюпиль, теперь уже четырнадцатилетний мальчик, вступил в единоборство с бешеным волком, который рвался покусать его малолетних братьев. Волка-то он обезвредил, завязав ему морду своим платком, но сам оказался покрыт укусами почти по всему телу. Каждый из них, напомним, был для того мальчика стопроцентно смертельным. Пастер спас и второго пациента.

Оба мальчика были настолько впечатлены, что затем повсюду следовали за своим спасителем и в конце концов стали сотрудниками Пастеровского института, созданного на пожертвования благодарных Луи Пастеру людей. Сейчас во дворе института даже стоит памятник этому человеку.

К марту 1886 года Пастер успешно привил уже более трехсот человек. Слава его разнеслась далеко за пределы Франции: в Париж приезжали алжирцы, австралийцы, американцы, даже русские крестьяне пришли из Смоленской губернии пешком!

Впрочем, были у Пастера и противники: например, Роберт Кох считал, что получивший прививку человек все же может умереть от бешенства, поскольку вирус в ней уничтожен не полностью. У бактериолога и его учеников был повод: вакцина Пастера не помогла юной Луизе Пеллетье. Правда, ее привели к ученому по истечении 37 дней после укуса (а шансы спасти сохранялись в том случае, если больные обращались не позже чем через 14 дней после укуса). Некий доктор Петер и вовсе уверял, что химик (а Пастер был в первую очередь химиком) не может ничего сделать в медицине.

К марту 1886 года Пастер успешно привил более трехсот человек. Слава его разнеслась далеко за пределы Франции: в Париж приезжали алжирцы, австралийцы, американцы, даже русские крестьяне пришли из Смоленской губернии пешком!

А теперь немного отвлечемся и покажем, что значила до Пастера эта болезнь для человечества. Слово «бешенство» родственно слову «бес» (ту же этимологию имеет и латинское название заболевания – rabies), эта болезнь в течение многих веков считалась одержимостью бесами и лечилась примерно так же, с неудивительным для этого нулевым результатом. Записи о бешенстве (точней, записи, известные на сегодня) ведутся с пятого века до нашей эры, и везде в них присутствует привкус суеверного ужаса.

Например, по мнению ряда ученых, именно больные бешенством положили начало легендам о вампирах. Особенно это касается легендарного графа Дракулы – вампира, который якобы пил кровь всех кого ни попадя, превращая их в кровососущее подобие себя самого. Несколько лет назад, внимательно изучив описания «подвигов» графа, ученые предположили, что был он не вампиром, а человеком, укушенным то ли бешеной лисой, то ли бешеным волком.