Авва

Скромность его доходила до того, что, например, он не позволял в бане мыть себя и сам скорёхонько мылся, когда никого не было, и уходил. И это в то время, когда в ванну, из которой он вышел, считал за великое счастье сесть один бывший губернский предводитель дворянства. Я сам видел, как к недопитому «батюшкой» стакану чая устремлялись женщины и, крестясь, благоговейно допивали. И, уже зная, как он прославился на земле, он не то чтобы сохранял смирение, но действительно был скромен до наивности.

Помню, сидя за завтраком после поездки в Берлин, куда его приглашали помолиться за хворавшего нашего посла, отец Иоанн совершенно по-детски описывал, с каким почётом его встречали. Видимо, вместе с народом он сохранял уважение к чину власти, к боярам и вельможам, хотя маловерные из знати терпели гнев его – прямо пророческий.

Хулители отца Иоанна утверждали, будто его деятельность была направлена на добывание денег, что все его молебны и благословения будто бы оплачивались. Грубая клевета! Сколько мне известно, он никогда ничего не просил. Что предлагали, брал, но для передачи нищим. Весьма возможно, что его обманывали и около него наживались. Ведь через его руки проходило более миллиона в год. Сам он ходил в последние десятилетия в роскошных, подаренных ему шубах и рясах, снимался в орденах и в митре, но, я думаю, он делал это не для своего удовольствия, а чтобы не обидеть тех, кому это было приятно. Роскошь одежды иным резала глаза: какой же это святой – не в рубище? Но, может быть, тут было больше смирения, чем спеси?

Подобно Христу, отец Иоанн ел и пил с грешниками, может быть, с блудницами, ел иногда тонкие блюда. Он, сын дьячка, выросший в крайней бедности, пил тонкие вина, но на моих, например, глазах, он едва притрагивался ко всему этому. Веточка винограда, глоток вина, не более. Дома же ему почти не приходилось бывать, и в моё время обстановка его квартиры была очень скромная.

В дневнике отца Иоанна записаны случаи чудес, им совершённых. Записи эти иногда отличаются детским чистосердечием.

«Я молился о нём (некоем Василии), – пишет он, – Господу, чтобы Он исцелил его. Господи! – говорил я, – исцели раба Твоего Василия от болезней его. Достоин есть, ему же даси сия, любит бо священников Твоих и дары своя присылает им». Молился о нём и в церкви у престола Господня за литургией: «Господи! Животе Наш! Как мне помыслить легко об исцелении, так Тебе исцелить легко всякую болезнь; как мне помыслить легко о воскресении из мертвых, так Тебе легко воскресить всякого мертвеца. Исцели убо раба Твоего Василия от лютой его болезни и не допусти его умереть, да не предадутся рыданию жена и дети его», – и благопослушливый Владыка помиловал. А то был на волосок от смерти. Слава всемогуществу, благости и благопослушеству Твоему, Господи».

Так бесхитростно молился праведный батюшка. Восхитительны и эта наивность веры и интимность отношений к Богу.

Только фарисеи и лицемеры ухитряются не иметь врагов и быть всеми уважаемыми. Христос и апостолы имели множетсво врагов и погибли от их лютой злобы. Не мог не иметь врагов и отец Иоанн Кронштадтский. С насмешливым презрением относилась к нему безбожная интеллигенция. С оскорблённой завистью относилась к нему значительная часть духовенства, главным образом – высшего. Митроносцы со сверкающими бриллиантами на клобуках, украшенные омофорами и панагиями, не могли не чувствовать, что при всём своём академическом либерализме, при всей светскости взглядов, при всём искусстве царедворства они бесконечно ниже кронштадтского пастыря и в глазах Божиих, и в глазах народа. Без долгих споров в народе установилось, что он – настоящий, а они так… но куда же без них… Этого никак не могли они простить великому священнику земли русской, и затирали его долго, сколько могли. Лишь незадолго до смерти, когда он стал совсем немощен, удостоили назначения присутствующим в Синод.

Самым грязным и низким врагом великого священника была, конечно, революционная пресса. В течение трёх лет, пользуясь оплошностью господ министров-октябристов, она ежедневно глумилась над благочестивым старцем, издеваясь над его чудесами, милостыней, благоговением его поклонников. Сочинялись клеветнические легенды, сквернилась женская к нему преданность, оплёвывался народный порыв.

Не только народу, но и начальству отец Иоанн предлагал к исполнению знаменитую 13-ю главу Послания апостола Павла к Римлянам: «Начальник не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое». Начальство русское с изумлением узнало, что употреблять меч обязывает сам апостол. Но только Пётр Аркадьевич Столыпин внял этому совету. Революционно настроенная интеллигенция не простила этого ни тому, ни другому.

А вот отношение самого отца Иоанна к политическим событиям того времени: