Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга вторая

— Вы устали с дороги, — сел на верху холма Йешуа. — Духовно изнурены, но посмотрите, — раскинул он руки в стороны, где со всех направлений к ним стекался народ. — Здесь тысячи людей и у каждого есть бессмертная душа взывающая ко спасению. Они беспомощные в своих страданиях и не знают истины. Слепо идя широкой дорогой погибели. Потому глашатаи благой вести не должны считать, что у них нет времени для нужд людей. Человек, со своими потребностями, не должен им казаться помехой. Иначе души приходящих, но несправедливо отверженных, будут потеряны. И потом придётся приложить немало усилий, чтобы наставить их на путь истинный.

Важно, чтобы люди уходили не только здоровые телом, но намного важнее, чтобы они уходили наполненные духовно. Зная, как можно освободиться от власти греха и что ожидает за него. Поскольку ужас посмертных мучений, на земле ни с чем не сопоставим.

Запомните, вы должны служить людям, но не люди должны служить вам.

После чего он умолк, с состраданием глядя на всё прибывающий и прибывающий народ. Здесь были и паломники шедшие на праздник Песах, и целые семейства, оставившие свои дома ради его проповеди, и родственники или друзья, помогающие идти больным или несущие расслабленных. Но были и те, кто просто пришёл из любопытства.

Йешуа проповедовал Царствие Небесное для всех, а затем ходил, исцеляя многих. А затем вновь проповедовал и вновь исцелял недавно пришедших. Отдавая всего себя людям.

Так, незаметно, приблизился вечер. Наконец Йешуа устало опустился на возвышенность холма, а ученики обступили его.

— Равви, — обратился Фаддей. — Солнце склоняется к закату. Народ, что пришёл послушать тебя, находится сейчас в месте пустынном, отдалённом. Многие просто не позаботились о своём пропитании, проделав такой длинный путь. Отпусти людей, чтобы они пошли в окрестные селения и деревни для ночлега и покупки хлеба. Ведь люди за целый день изнурились и проголодались.

— Филипп, — посмотрел на ученика учитель. — Ты ведь родом из этих мест. Можно ли здесь купить в достатке хлеба, для всего этого народа?

— Ну, — в сомнении посмотрел вокруг Филипп, потеребя подбородок. — На беглый взгляд, здесь присутствует людей более, чем в римском легионе. Многие пришли сюда целыми семействами, не подумав заранее о пропитании своём. Если вся эта масса хлынет в ближайшие поселения, то они просто всё там сметут. Да местные и не дадут им многое. Потому могут возникнуть беспорядки. А до города, до наступления сумерек, им уже точно не добраться. Йехуда! — выкрикнул он. — Сколько у нас денег?

— Динариев двести, — через некоторое время отозвался тот. — А что?

— Это приблизительно семи-восьми месячная плата работника, — стал подсчитывать в уме Филипп. — Но даже такой суммы будет недостаточно, чтобы каждому их них досталось хотя бы понемногу. Даже если мы купим самый дешёвый хлеб.

— Сомневаюсь я как-то, — покачал головою Фома. — Чтобы столько хлеба было в одном селении. А чтобы собрать его в достатке со всей окрестности, нужна будет повозка. В руках мы столько просто не унесём. Да и не вернёмся мы засветло, а по ночам ходить опасно.

— Эти люди, — произнёс Йешуа. — Получили пищу духовную, а о пропитании плотском позаботится Отец Небесный. Ибо Он не оставляет страждущих и нуждающихся. Потому им не нужно идти куда-то, а вы дадите им есть.

Ученики в недоумении посмотрели на него.

— Научитесь смотреть очами веры, — устало улыбнулся им Йешуа. — Поскольку для Отца Небесного нет ничего невозможного. Он даст всё необходимое в той мере, в какой это надобно, даже если это и кажется вам невозможным. Сколько хлебов вы имеете?

— У меня ничего нет? — пожал плечами Пётр.

— У нас тоже, — подтвердил Натанэль.

— Когда мы сюда плыли, я видел у мальчика несколько ячменных лепёшек и рыбок, — припомнил Андрей.

— Пойдите, найдите его и посмотрите, осталось ли что-нибудь, и принесите мне сюда двенадцать коробов.

Вернувшись, ученики поставили перед учителем двенадцать плетёных корзин. Это были обычные иудейские короба, с узким верхом и расширяющимся низом. Римляне даже шутили по поводу иудея с коробом. Потому как эти предметы, были обыкновенной принадлежностью странствующего сына Исраэйля. Оттого что только так иудей мог быть полностью уверен, что вкушает обрядово-чистую пищу. Поскольку правила чистого и нечистого соблюдались строго и неукоснительно. Притом, в них можно было спокойно переносить и мелкие вещи.

— Вот, это всё что осталось, — положил перед учителем Андрей пять ячменных лепёшек. Круглых, широких и тонких. И две маленькие солёные рыбки. Обычно используемые как приправа к хлебу.

— Этого явно недостаточно и на семью, а не то что на эти тысячи, — в сомнении посмотрел Фома.

— Мда, — покачал головой Шимон Канонит. — Ханаан, земля произрастающая тучную пшеницу дала нам сегодня самый дешёвый хлеб.

— Ячмень — пища пригодная разве что для животных, — скривился Йехуда. — Или же для самых бедных и нищих.

– “Лучше немногое для праведника, чем изобилие для множества нечестивых.

Ибо мышцы нечестивых сокрушены будут, а праведника поддерживает Йегова”, — с укором посмотрел на него Иоанн.