Азъ-Есмь

На фоне «горбачевщины», «ельцинщины», «гайдаровщины», «черномырдинщины», «медведевщины», вновь занявшая сердцевину текущего Действа «путинщина» имеет одно – исключительное примитивное преимущество – она эпична. В ней жизнь как бы «спускается к народу» и начинает проявляться в своей самой фантасмагорической форме – люмпенизированно-гламурного сопереживания и соучастия. Невзирая на то, что постсоветский плебс в своей бизнес-эйфории вульгарен, поверхностен, приземлен, ненасытен, иррационально низок и корпоративно превзойден, вышедший из него Владимир Владимирович Путин, удивительно простецкий в своих административно-фрондирующих проявлениях, находит с ним общий язык. И производит…нет, не «короткое замыкание», а авторитарно-доверительный и впечатляюще-побудительный контакт. Он дает кров погорельцам, приобщает «рассерженных» к лону прагматично-хищной обслуги, выкраивает пенсии из нефтегазового навара, а не-быдлу, тоскующему по потерянному уюту русского мира, сулит довольствие, позволяющее сводить концы с концами. И хотя настоящие худо-бедные, не облаченные в ранг андроидов с айфонами, обречены на дальнейшую бедность, хворь, терпение, они верят, что придет и их черед…

«Путинщина» - это верность самому себе, принявшему «родимые пятна капитализма», и обильно сытой самости, закрепившейся в среднем человеке. Не в «отщепенце», не в «выродке», не в личности «без морали» и «без совести», а именно в «серединной особи», неестественно прорастающей в «новых обстоятельствах». Это постсоветизация – с вылазками, с уловками, с критикой «справа»… И – «покраснение»… С ухмылкой в адрес бесхребетного совка и «обстебанного» планктона, с «образом реальности», пробивающейся сквозь протестно-верноподданнические экзерсисы и Vip-Персону самого Владимира Владимировича, являющего благопристойно-благонамеренную частицу пейзажа после битвы. Точнее, после пожаров, наводнений, разборок, тусовок, мертворожденных выборов, грязного бизнеса, безразмерного мародерства и т.д., и т.п.

«Активным явлением» назвала Путина «Единая Рос

сия», вручая ему президентский жезл на новый срок. И впрямь, именно он, сверх чутко и сверх мобильно выделивший себя из массы, одержимо движется по шляху сочленения и сотворения собственной антиутопии. Преисподняя в его восприятии – это отъятие самого главного, то есть жизни. В этой связи его гипертрофированная открытость чему угодно и даже чему попало – чудесная фишка.

Строго говоря, примеров, демонстрирующих глубинную верность Путина своему принципу самосохранения, не слишком много. Но они есть. И один из них – его пометки на страницах горьковской книги «О русских людях, какими они были», сделанные им во время пребывания в Германии и обнаруженные кубанским филологом Ольгой Маттен-Танюхиной в Мюнхенском «Доме русско-германской дружбы». Там герой заметок «Жизнь ненужного человека» - сыщик по имени Мельников, выделенный Владимиром Владимировичем красным фломастером, - рассказывает о том, каким образом ему пришлось сделаться палачом ради избегания каторги: «Я и говорю: что же, если с дозволения начальства, и меня за это простят, то я любого политического преступника повешу, только я ведь не умею… - «Мы, отвечает мне помощник смотрителя тюрьмы, тебя научим, у нас, говорит, есть один знающий человек, его паралич разбил и сам он не может…» Ну учили они меня целый вечер, в карцере было это, насовали в мешок тряпья, перевязали веревкой, будто шею сделали, и я его на крючок вздергивал, научился…»

Безусловно, в элементарно-приватном смысле приведенное здесь путинское «внимание» к горьковскому персонажу обречено – в лучшем случае – на недопонимание. Но в более широком плане, если снять корку, наш Лидер предстает показательным, а то и не до конца растраченным «грешником», то есть тем «неисправимым человеком», которому выпало право «зрить», «мыслить», «действовать». Проще: быть с нами в общей соборной «куче» - на самой «кипучей» ступени ада…

27 декабря 2011г.

Фьючерсы Ткачева, или Пояс невинности

1.