AZ fin

– Когда мне было почти шестнадцать, я попал в новую семью. У них был сын. Бобби. Ему было семнадцать. Мы жили в одной комнате. Как-то утром я проснулся и услышал, как он… короче, как он дрочит. Меня это завело, и я перекатился на бок, к нему лицом. А он оглянулся и заметил, что я смотрю. Ну, и очевидно просек, что мне нравится, потому что откинул одеяло, чтобы мне было лучше видно. Блин, я так завелся, что кончил одновременно с ним, хотя даже не притрагивался к себе. Когда тем вечером мы пошли спать, он снова взялся за это дело, но сказал мне: «Давай ты тоже». Ну и мы подрочили друг перед другом. И еще раз наутро. Вечером все началось по-новой, но на этот раз он подошел и лег ко мне в кровать. Сначала мы просто лежали рядом и занимались только собой, и это было обалдеть как эротично, но потом я вдруг почувствовал на себе его руку. – Его лицо медленно становилось пунцовым, и я чувствовал бедром его твердеющую плоть. – Когда он дотронулся до меня, я, кажется, продержался не дольше пары секунд. – Он моргнул и закрыл глаза, словно ему стало стыдно, и он не мог смотреть мне в лицо. – Это было одиннадцать лет назад, но я до сих пор отчетливо помню то ощущение, когда он впервые меня коснулся.

– Анж, и это совершенно нормально.

Он открыл глаза.

– Я чувствую себя виноватым. До сих пор завожусь, как вспомню. Но это, наверное, нехорошо, раз теперь я с тобой.

Я улыбнулся ему.

– Глупости. Я и сам завелся, а ведь меня там даже не было. – Это, кажется, немного успокоило его. – Ты любил его?

– Не. Мы даже друзьями не были. Почти не общались друг с другом. Просто передергивали друг другу и все.

– Он был твоим первым?

– С кем я потрахался? Нет, до этого не дошло. Но во всем остальном – да.

– И что произошло дальше?

– Через пару недель после того, как мне исполнилось шестнадцать, нас застукала его мать. Она тотально слетела с катушек. Назвала меня уродом и извращенцем. Сказала, что утром же позвонит в соцслужбу, чтобы меня забрали. Ну а я подумал, что ни хрена. Хватит. Собрал свое барахло и свалил. И больше его не видел.

Я не знал, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к тому, каким обыденным тоном он рассказывал о своем прошлом и о вещах, которые мне самому казались невыносимо болезненными. Это было ужасно, что рядом не было никого, кто бы мог за него вступиться.

– Анж, мне так жаль.

– Да ладно. – Он пожал плечами и слабо мне улыбнулся. – Неважно. На самом деле мне-то было еще нормально, а вот Бобби… В отличие от него, мне не пришлось открываться своим родным и выслушивать от них тонну дерьма. У меня никогда не было никакого кризиса самоидентификации, как у многих геев. Я был собой, сразу знал, что мне нравится, вот и все, понимаешь? – На несколько минут он погрузился в свои мысли. Затем снова взглянул на меня. – Тебя не беспокоит… ну, что я рассказал про Бобби?

– Нет. Возможно, если бы это случилось недавно, я бы забеспокоился, но это было давно. Мы же с тобой не были девственниками, когда познакомились. Понятно, что у нас обоих были связи с другими людьми.

Он помрачнел. Лег на меня и подтянулся вверх, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

– Я не хочу слушать про твоих.

– Хорошо.

Он поцеловал меня – взасос, с небывалой до сих пор беспощадностью. Потом хрипло сказал:

– Ты теперь мой.

– Больше, чем ты можешь представить, Анж. Я еще никого не любил так, как люблю тебя. – Пока он не успел занервничать о том, отвечать мне то же самое или нет, я потянулся вниз и прижал свою руку к его эрекции. – Скажи мне, чего ты хочешь, Анж. Что угодно. Я сделаю все.

В его глазах вспыхнуло желание, более примитивное, более собственническое, чем обычно. Он заглянул мне в лицо и хрипло спросил:

– Абсолютно все?

Я не колебался с ответом. Я знал, нет такой вещи, которую я бы не захотел ему дать.

– Да.

Внезапно внутри него словно что-то взломалось, и он резким движением перевернул меня на живот. Он никогда еще не бывал сверху. Я бы не возражал, но до сих пор он не проявлял к этому интереса. Я услышал, как он роется в тумбочке у кровати. Еще секунда, и он открыл смазку и подготовил себя, после чего схватил меня за бедра, рывком поставил на четвереньки и безо всякого предупреждения вторгся в меня – жестко и до упора. Он был не толстым, но длинным, и я с трудом расслабился вокруг него.

Он замер во мне. Наклонился, вжимаясь в мою спину, и яростно прошептал:

– Ты мой, Зак. – Он впился зубами в мое плечо около шеи и с силой присосался к коже. Было больно, но эта боль точно запалила во мне фитиль, искра которого медленно прошила меня насквозь, воспламеняя все мое тело. Он по-прежнему был глубоко во мне, и я со стоном потянулся к своему члену. Он остановил меня.

– Нет.

Я застонал.

– Анж, пожалуйста…

– Нет. – Его язык прочертил по моей спине горизонтальную линию. Рука двинулась вниз, но до моего набухшего члена так и не добралась. Он прижался ртом к моему второму плечу, и сладкая боль возобновилась. Я задыхался под ним, пытаясь двигаться, пытаясь сделать так, чтобы удовольствие внутри совпало с болью снаружи, но он не шел мне навстречу. Отпустив мою шею, он потребовал: – Скажи это, Зак.