Читаем Азалия полностью

Леа бросает в него пиалу, но Матье уже вышел, и она угодила в закрытую дверь. Оставшись одна, она успокаивается и старается отдышаться. Смотрит на входную дверь и пожимает плечами, потом ставит что-то еще на место. Проходя мимо чертежной доски, оценивает взглядом свой эскиз. Взяв карандаш, подправляет его, потом идет к двери на переднем плане. Внезапно разом останавливается, поворачивает голову и замечает азалию. Идет в рабочую часть мастерской, наполняет графин водой из крана, возвращается к горшку с азалией и нежно поливает цветок.

Сцена медленно погружается в темноту. Звучит джазовая музыка.

Сцена третья

На сцене одна Бет – красивая молодая девушка спортивного склада. Следуя ритму музыки, которая льется из проигрывателя – он стоит прямо на полу, она переднем плане, – она непринужденно расхаживает по комнате с большой коробкой шоколадных конфет в руке. Она грызет шоколад, рассматривая при этом обстановку, предметы, рисунки и т. д. Некоторое время спустя дверь на улицу открывается и входит Леа. Она в рабочей одежде, т. е. в широкой блузе, выдающей художницу. под мышкой у нее рулон ватмановской бумаги. Увидев Бет, она весьма удивлена. Продолжая расхаживать в ритме джазовой музыки, Бет поворачивается к Леа спиной и не слышит, как та вошла. Леа направляется к проигрывателю и останавливает пластинку. Бет оборачивается и тут наконец замечает Леа.

Бет (с сильным канадским акцентом). О!.. Привет!

Леа. Привет!

Бет. Я осматривала вашу хижину!.. Дверь была открыта! Она должна быть где-то недалеко, подумала я!.. (Улыбается Леа, которая невозмутимо смотрит на нее пристальным взглядом. Пытаясь выйти из неловкости, которая возникла между ними, протягивает Леа коробку с шоколадными конфетами). Хотите?

Леа. Нет, спасибо!

Бет. Я нашла их…

Леа (указывая на стол). Тут!

Бет. Предумышленное преступление!

Леа. Простите!

Бет. Разве можно разбрасывать по дому тысячи калорий! Чтобы остаться в живых, мне придется три дня сидеть на диете! (Рассмеявшись, берет еще одну шоколадку и ставит коробку на стол).

Леа. Позвольте узнать…

Бет. Я представляла вас себе совершенно другой… Судя по тому, что мне говорил Матье…

Леа. Матье?

Бет. Ваш мальчик!

Леа. Я прекрасно слышу, но…

Бет. Наверное, я не похожа на его описания, да? Признавайтесь, что вы меня не узнаете!

Леа. Признаюсь!

Бет (представляясь). Бетсабе! (Видя невозмутимость Леа, отдает себе отчет в том, что ее имя для Леа пустой звук.) Не заставляйте меня думать, что он никогда не говорил вам про меня!

Леа. Что вы, что вы! Тут наверняка виновата моя память…

Бет. Тем более что мы с ним… в некотором роде жених и невеста!

Леа. А точнее?

Бет. Что мы собираемся пожениться!

Леа (как громом поражения) А-а?!

Бет. Об этом он все же мог бы и обмолвиться вам словечком!

Леа (смущаясь). Знаете, Матье – мальчик робкий и…

Бет. Я свалилась вам как снег на голову.

Леа. Что вы, что вы! Да вы просто событие дня!.. Садитесь! (Усаживает Бет в кресло, потом рассматривает ее, как картину). Бетсабе?!

Бет. Бетси – для телекса!

Леа. Ну что же, Бетси, наверстаем упущенное! Давайте познакомимся!

Бет. Тем более что время не терпит! Завтра я возвращаюсь в Монреаль!

Леа. Ах да?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное