Азалия

Давид. Играешь, милая, как и другие, как и все! Ты играешь каждую минуту своей жизни!.. Играешь плохо, но играешь!

Леа, под большим впечатлением от слов Давида, смотрит на него.

Сейчас я все поставил на тебя!

Леа. Что – все?

Давид. Свою жизнь, черт побери! Что же еще?

Леа. Где мои мозги?

Давид. Всю свою жизнь, милая!.. Отныне ты мой цвет!.. Мое число!.. Мой главный выигрыш! (С холодной иронией.) И так далее!

Леа (с холодной иронией). И так далее!

Давид. Ладно! Возможно, что это и неправда!.. Возможно, что я тебе лгу!.. Возможно!.. И что из этого? Неужто ты не рискнешь мне поверить? А что если это правда, милая? А что если никто и никогда не полюбит тебя так, как буду любить я!.. Так-то вот!.. Делай ставку!.. Делай ставку!.. Ты сказала: «Мы уже не дети!» Спеши сделать ставку. Еще немного, и ставок больше не будет!

Леа неожиданно высвобождает руку, которую держал Давид. Она отстраняется и повертывается к нему спиной.

(Снова приближается к ней. Очень нежно.) Леа! (Хочет взять ее за плечи.)

Леа (истерически кричит). Не троньте меня!

Давид. В чем дело?

Леа. В желании выцарапать вам глаза!

Очень длинная пауза. Леа нервно шагает взад и вперед по сцене и глубоко дышит, стараясь успокоиться. Давид следит за ней глазами озадаченный.

Давид. Если ты и в самом деле хочешь, чтобы я ушел…

Леа. А вы не хотите?

Давид. Я никогда не утверждал, что хочу уйти!.. Я сказал, что если ты хочешь, чтобы я ушел…

Леа. Я этого хотела десять раз! И что?

Давид (смягчаясь). Тебе расхотелось?

Леа. Я не знаю, чего хочу!.. Нет, знаю! Чтобы вы катились ко всем чертям!.. Но хотя вы и обещали выполнять все мои желания, очень сомневаюсь, чтобы… (Снова начинает ходить по сцене. Длинная пауза. Внезапно.) Ладно, давайте… Слушаю вас!

Давид удивлен, явно не понимая, каких слов Леа ждет от него.

Я так хочу, чтобы вы убедили меня наконец!

Давид. Убедил… в чем?

Леа. Да как же… В том, какая мне польза влюбиться в вас!

С минуту он словно остолбенел, потом взрывается.

Давид (вспыльчиво). Вот уж с точки зрения пользы, мадам, я круглый нуль! Вам от меня ну никакого проку. Я, мадам, не только плохое помещение капитала, но еще и рискованное предприятие!.. А это значит, что я приношу с собой заботы, недоверие, тревоги… ну, словом – сплошные неприятности… Все то, что будоражит покой, но и дает хоть маленькое основание чувствовать себя живым!.. А теперь кончай смотреть на меня такими глазами! Ты не заставишь меня потупить взор!.. Такой, каким ты меня видишь, с моим тяжелым взглядом собственника, я выбираю тебя сам!.. Ты будешь моей женой!

Предоставляя Леа оставаться в состоянии оторопи, он гасит один торшер за другим, оставляя гореть только одну лампу, что создает атмосферу романтической интимности. Она смотрит, как он это делает, с удивлением и в то же время с любопытством.

Леа. Что это, урок домашней экономии?

Не отвечая, Давид садится в кресло. Пауза.

У меня промелькнула надежда, что вы споете мне блюз «Сон в лунную ночь»! (Подходит к креслу, в котором он уселся с удобством.) Знаете, а из вас вышел бы очень даже неплохой исполнитель блюзов. (Садится на подлокотник его кресла и, касаясь кончиками пальцев волос Давида, начинает напевать блюз. Поворачивает к нему голову. Их взгляды встречаются.)

В дальнейшем сцена должна играться, как замедленная киносъемка.