Азарт

Кто-то хотел деньги непосредственно от продажи, кто-то предпочитал вложить в следующую арабскую акцию, которая обещала принести еще большие барыши, кто-то готов был уступить свою долю, если ему передадут определенное количество акций определенных банков.

Так прошло несколько часов. За это время я трижды выходил на палубу.

Немецкие рыбаки и Хорхе работали – их монотонный, исступленный труд успокаивал. Корабль продолжал идти ровно – паруса матросы крепили мастерски, наладили такелаж, и наш «Азарт» шел в ураганном ветре стремительно.

– А беженцев нагнали? – спросил я Хорхе.

– Час назад нагнали, – ответил он. – Там не один вельбот, три барки. Человек триста, думаю. Хотя в темноте не определишь.

– Августу сказал?

– Зачем? На борт не возьмем. Буксировать не можем. Их несет на скалы Дувра – и нас тоже.

– Нас?

– «Азарт» несет на скалы.

– Не может быть! – Простота, с какой сообщили о гибели, ошеломила. Ведь следует что-то сделать! Нельзя же вот так всем вместе ждать смерти! – Как это – на скалы?

– А ты что думал?

– Но ведь можно уклониться, сменить галс, – как всякий пассажир, я имел свое мнение по поводу навигации, – когда мы увидим маяк, то сразу свернем.

– Не увидим мы маяк, – сказал Хорхе. – Снесло здесь маяки. Так я думаю. Ты видел, какой был смерч. И волна какая. Уже два часа в темноте идем.

Я бросился к себе в каюту.

Жена сидела в углу кровати, прижав к себе всех троих детей, нашего сына и двух дочек Саши. Она дрожала – в первый и, надеюсь, в последний раз я увидел, как человека бьет дрожь – она тряслась от страха. Пальцы дрожали, руки дрожали, лицо съехало на сторону.

– Детей надо спасти, детей, – повторяла она, и губы у нее тряслись.

Я побежал в кают-компанию.

– Шлюпки! – крикнул я. – Где ваши шлюпки?

– Потише нельзя? – сказал лысый актер. – Какие еще шлюпки? Разорался тут, мореплаватель. Что-то тут у вас не сходится. Допустим, мы отдаем торпеды по двадцать тысяч; допустим… хотя рыночная цена выше, я уточнял… а мины тогда почем? Почем мины, я спрашиваю? Вообще дарить будем?

– Маяков нет, – сказал я, – Хорхе говорит, что мы уже два часа идем в темноте, и нас несет на скалы. И африканцев тоже на скалы несет, – добавил я на всякий случай.

Они меня не слышали.

– Я же просил: помолчи! – сказал лысый актер. – Мухлевать тут многие любят! Я тебя сразу раскусил, Присцилла. Тихоня такая, а мины на сторону толкнешь, и никто не заметит!

– На скалы идем, – сказал я.

Когда услышали и поняли, то всполошились.

– Спускайте шлюпки! – А оружие? – К черту оружие, надо к берегу! – А где ты видишь берег? – Мы возле Дувра, тут в любую сторону не больше пяти миль! – А беженцы? – Какие, к черту, беженцы! – Нам бы кто помог, а он про беженцев! – Надо забрать самое ценное! – Детей берите, детей! – Это у вас, милочка, дети самое ценное, а мне хотелось бы получить свою долю! – Пропустите к выходу! – Отойди, я тебя предупредил!

– Якорь отдать надо! Якорь! – пришла кому-то здравая мысль.

И верно: чтобы остановить корабль, обычно бросают якорь – даже дети это знают.

– Капитан! Якорь есть? – спросил Штефан; немец редко говорил, никогда не давал советов, а тут раздвинул губы, сказал: – Якорь отдай.

Где взять якорь?

– Отдать якоря! – Микеле завизжал, и оттого что приказ отдал перепуганный итальянец, а не сам капитан, несуразность команды стала всем очевидна: приказ-то есть, а вот якоря как раз и не было.

Кинулись смотреть, где якорь; каждый принял участие в поисках – жить всем хочется. Причитали: якорь же большой… его не потеряешь… такую махину не спрячешь… где-то вот тут всегда… я его обычно видел вот здесь… да нет, вы вон там посмотрите…

– Где-то же был якорь. – Боцман Хорхе озирался, бешеным глазом обшаривал «Азарт». – Был якорь, помню якорь…

– Пропил я ваш якорь, – взвыл Йохан, – виноват я! Пропил! И на опохмел даже не хватило… – Он горестно замычал. Лиловый кок волос свесился набок в раскаянии. – Пропил! Водки накупил… И банок лососевых…

– Пропил? – Микеле, разворовавший половину корабельной утвари, пришел в неистовство. – Пропил якорь?!

– Так ты сам… машину!

– Но ведь не якорь! Якорь – это же… – итальянец подыскивал определение, – якорь – это же якорь…

– Пропил, – уныло подтвердил Йохан. – И что обидно – за один день пропил.

– Убить тебя мало, – сказал Хорхе. – Что за тухлый народ эти музыканты!

Англичанин, как всегда спокойный, общей панике не поддался.

– Как видно, – заметил он Августу, – наше соглашение может не состояться. Но я, впрочем, думаю, что расторгать соглашение пока рано – Януса с Яковом из крюйт-камеры отзывать не намерен. Полагаю, мы проскочим скалы. Думаю, суета преждевременна.

– Шлюпки все же спустите, – ответил ему Август. – Экипаж должен пересесть на шлюпки. Я собираюсь заняться беженцами.

– Простите?

– Я намерен предотвратить крушение корабля с африканцами, – сказал Август. – Эвакуируйте команду. А я займусь делом.

– В одиночку? – спросил англичанин.

Август помолчал и ответил:

– То, что могут сделать десять человек, может сделать и один.

Глава двадцать вторая Маяк

Много лет спустя я спрашиваю себя: в какой момент он это уже решил?