Азартная игра

«Что-то не слишком было заметно по голосу, чтоб он сожалел. Наверное, – подумал я, – отец стоял рядом, пока Бен звонил мне».

Да, расследование мое продвигалось не слишком успешно. Приходилось практически начинать заново. Вот только с чего?

Я выключил телефон и откинулся на спинку, поезд продолжал мчаться к Лондону. Я рассеянно смотрел в окно, наблюдая за тем, как сельские пейзажи Беркшира сменяют виды городских окраин. И вот наконец мы оказались почти в самом центре города, и я задумался: что же принесет мне этот день?..

Следовало признать, меня немного страшило это дисциплинарное совещание с Патриком и Грегори.

Целых пять лет я проработал в «Лайал энд Блэк» и достиг определенных успехов. Я привел в фирму немало важных и богатых клиентов, некоторые из моих рекомендаций по инвестициям, особенно в области театра и кинопроизводства, ставились в пример другим сотрудникам компании.

На протяжении нескольких последующих лет я рассчитывал значительно расширить свою клиентуру и свести к минимуму свою деятельность в качестве одного из помощников Патрика. Я даже надеялся, что при выходе Патрика и Грегори на пенсию мне могут предложить полноправное партнерство, и ждать, по моим расчетам, оставалось лет пять или шесть. Вот тогда-то я и начал бы зарабатывать настоящие деньги, и моя скромная корзина стала бы расти с неудержимой быстротой. При том условии, разумеется, что мне удастся сохранить доверие клиентов.

И вот теперь мне грозила опасность потерять все и сразу.

Но почему? В чем я, собственно, провинился?

Ведь не я же обворовал Евросоюз на сто миллионов евро, так за что меня вызывают на это дисциплинарное совещание?

Наверное, я все же допустил одну крупную ошибку. Не пошел прямо к Патрику или к Джессике Винтер, когда мистер Робертс высказал свою озабоченность поведением Грегори и болгарским проектом строительства завода. И мне не следовало начинать расследование за их спинами.

И сегодня следует исправить эту ошибку.

По кольцевой линии я доехал от Паддингтона до Мургейта, а уже оттуда пошел пешком к Ломбард-стрит.

Я шагал по Принс-стрит, вдоль величественных стен здания Банка Англии, как вдруг меня охватило тревожное предчувствие, и мелкие волоски на затылке встали дыбом.

На протяжении последних четырех дней я соблюдал крайнюю осторожность, делал все, чтоб никто не узнал о моем местопребывании, и вот теперь шел на заранее назначенную встречу в «Лайал энд Блэк». Более того, инициатором этой встречи был человек, которого я подозревал в организации всех этих нападений на меня.

И почему-то вообразил, что еще один стрелок не будет поджидать меня на улице возле входа в контору.

Я резко остановился, мимо по тротуару спешили в обоих направлениях люди, опаздывающие на работу. До Ломбард-стрит оставалось ярдов сто, если не меньше.

Я подошел слишком близко.

Я резко развернулся и двинулся обратно по Принс-стрит к Лондон-Уолл, где зашел в кафе и заказал чашку капучино.

Возможно, Клаудия права, и я действительно стал параноиком?

Взглянул на часы. Без десяти девять. Ровно через десять минут я должен быть у Патрика и Грегори.

Что же делать?

Инстинкт не подвел меня в коттедже мамы, когда я успел остановить Клаудию, не дал ей открыть дверь убийце. Но теперь мне крайне необходимо поделиться с кем-нибудь своими подозрениями, дать ход настоящему расследованию болгарского проекта. Только тогда я окажусь в безопасности, убивать меня уже не будет смысла. Если отец Бена Робертса отказывается со мной говорить, к кому еще я могу обратиться? Только к Патрику. Сохранить работу это вряд ли поможет, а вот сохранить мне жизнь – да.

Я включил мобильник и набрал номер конторы.

– «Лайал энд Блэк», – ответила миссис Макдауд. – Чем могу помочь?

– Привет, миссис Макдауд, – сказал я. – Это Николас. Нельзя ли переговорить с Патриком?

– Он в зале заседаний, с мистером Грегори и Эндрю Меллором, – сказала она. – Сейчас вас соединю.

Подошел Патрик.

– Алло?

– Патрик, – начал я, – только, пожалуйста, ничего не говори. Это Николас. Мне необходимо переговорить с тобой наедине. И чтобы Грегори ничего не знал.

– Погоди минутку, – сказал он. – Сейчас пройду к себе в кабинет.

Послышались какие-то щелчки, затем в трубке снова раздался голос Патрика.

– Ну, в чем дело? – сердито спросил он. – Ты уже должен быть здесь, на дисциплинарном совещании.

– Извини, – сказал я, – но я на него не приду.

– Вот что, Николас, – сухо произнес он. – Я настаиваю, чтоб ты явился в контору сейчас же, немедленно! Ты где?

– Дома, – ответил я. – Клаудия неважно себя чувствует.

– Сочувствую, – однако в голосе его никакого сочувствия не слышалось. – Но это совещание крайне для тебя важно.

«А Клаудия – еще важней», – подумал я.

– Так где мы можем спокойно поговорить? – спросил я.

– Здесь, – твердо и громко ответил он. – Я буду говорить с тобой только здесь, в конторе, на дисциплинарном совещании.

– Извини, – сказал я, – но сегодня не приду. Никак не могу.

– Послушай, – начал он, – если не явишься сегодня же, тогда не вижу смысла в твоем возвращении в контору вообще. – Он выдержал паузу. – Ясно тебе или нет?