Азазель

Амалия Казимировна, или как там её звали на самом деле, нахмурилась, в голосе зазвучал металл:

— Не сметь! Сама виновата, сама и исправлю свою ошибку. Один раз в жизни доверилась мужчине… Меня удивляет только, почему из посольства нам не дали знать о его приезде?

Фандорин весь обратился в слух. Так у них свои люди в русском посольстве! Ну и ну! А Иван Францевич ещё сомневался! Скажи, кто, скажи!

Однако Бежецкая заговорила о другом:

— Письма есть?

— Сегодня целых три, мэм. — И дворецкий с поклоном передал конверты.

— Хорошо, Джон, можете идти спать. Сегодня вы мне больше не понадобитесь. — Она подавила зевок.

Когда за мистером Морбидом закрылась дверь, Амалия Казимировна небрежно бросила письма на бюро, а сама подошла к окну. Фандорин отпрянул за выступ, сердце у него бешено колотилось. Невидяще глядя огромными глазами в моросящую тьму, Бежецкая (если б не стекло, до неё можно было бы дотронуться рукой) задумчиво пробормотала по-русски:

— Вот скучища-то, прости Господи. Сиди тут, кисни…

Затем она повела себя очень странно: подошла к игривому настенному бра в виде Амура и нажала малолетнему богу любви пальцем на бронзовый пупок. Висевшая рядом гравюра (кажется, что-то охотничье) бесшумно отъехала в сторону, обнажив медную дверцу с круглой ручкой. Бежецкая выпростала из воздушного рукава тонкую голую руку, повертела рукоятку туда-сюда, и дверца, мелодично тренькнув, открылась. Эраст Петрович прижался носом к стеклу, боясь пропустить самое важное.

Амалия Казимировна, как никогда похожая на царицу египетскую, грациозно потянулась, достала что-то из сейфа и обернулась. В руках у неё был синий бархатный портфель.

Она села к бюро, вынула из портфеля большой жёлтый конверт, а оттуда какой-то мелко исписанный лист. Взрезала ножом полученные письма и что-то переписала из них на листок. Это заняло не более двух минут. Потом, снова вложив письма и листки в портфель, Бежецкая зажгла пахитоску, и несколько раз глубоко затянулась, задумчиво глядя куда-то в пространство.

У Эраста Петровича затекла рука, которой он держался за стебли, в бок больно впивалась рукоятка «кольта», да ещё начали ныть неудобно вывернутые ступни. Долго в таком положении ему было не простоять.

Наконец Клеопатра загасила пахитоску, встала и удалилась в дальний, слабо освещённый угол комнаты, открылась какая-то невысокая дверь, снова закрылась и донёсся звук льющейся воды. Очевидно, там находилась ванная.

На бюро соблазнительно лежал синий портфель, а женщины, как известно, вечерним туалетом занимаются подолгу… Фандорин толкнул створку окна, поставил колено на подоконник и в два счёта оказался в комнате. То и дело поглядывая в сторону ванной, где по-прежнему ровно шумела вода, он принялся потрошить портфель.

Внутри оказалась большая стопка писем и давешний жёлтый конверт. На конверте адрес:

«Mr. Nickolas M. Croog, Poste restante, l'Hotel des postes, S. — Petersbourg, Russie».[28]

Так, уже неплохо. Внутри лежали разграфлённые листки, исписанные по-английски хорошо знакомым Эрасту Петровичу косым почерком. В первом столбце какой-то номер, во втором название страны, в третьем чин или должность, в четвёртом дата, в пятом тоже дата — разные числа июня по возрастающей. Например, самые последние три записи, судя по чернилам, только что сделанные, выглядели так:

N.1053F	Бразилия	начальник личной охраны императора	отправлено 30 мая	получено 28 июня 1876
N.852F	Североамериканские Соединённые Штаты	заместитель председателя сенатского комитета	отправлено 10 июня	получено 28 июня 1876
N.354F	Германия	председатель окружного суда	отправлено 25 июня	получено 28 июня 1876

Стоп! Письма, пришедшие сегодня в гостиницу на имя мисс Ольсен, были из Рио-де-Жанейро, Вашингтона и Штутгарта. Эраст Петрович порылся в стопке писем, разыскал бразильское. Внутри был листок без обращения и подписи, всего одна строчка:

30 мая, начальник личной охраны императора, N.1053F.

Итак, Бежецкая зачем-то переписывает содержание получаемых ею писем на листки, которые затем отправляет в Петербург какому-то мсье Николя Кроогу или, скорее, мистеру Николасу Кроогу. Зачем? Почему в Петербург? Что это вообще всё значит?

Вопросы толкались локтями, налезая один на другой, но разбираться с ними было некогда — в ванной перестала литься вода. Фандорин наскоро запихнул бумаги и письма обратно в портфель, но ретироваться к окну не успел. В дверном проёме застыла тонкая белая фигура.

Эраст Петрович выхватил из-за пояса револьвер и свистящим шёпотом приказал:

— Госпожа Бежецкая, один звук, и я вас застрелю! Подойдите и сядьте! Живо!