Aзазеловка (СИ)

   И я занимался оккультизмом, но проникновение в иные миры вовсе не дает ответов на метафизические вопросы. Он вообще не дает ответов, но лишь множит вопросы. Наше мышление неотделимо от речи. Мы вожделеем словесных формулировок. В сущности пресловутые "основные философские вопросы" проторившие себе путь сквозь века - это удачно сформулированные переживания. И верные ответы на них - это не более, чем наития. И различные логически противоречивые ответы на них могут быть верны одновременно, так как отражают духовный опыт индивида. Оккультизм же должен улавливать причинно-следственную связь, является своего рода наукой, требующей выражения, формулировок, и потому упрощений. И бесконечных решений никогда не разрешаемых, "вечных" проблем. Я искал ответов, но находил вопросы. Я был в отчаянии, потому что находил в нем упоенье. Я был в состоянии депрессии, ненавидя это состояние, но цепляясь за него изо всех сил. Я ненавидел себя и свое духовное расположение, хотел все переменить, не ведая своих желаний. Сейчас через много лет после произошедшего мне даже кажется, что в действительности я не хотел измениться сам или переменить свою жизнь к лучшему. Просто я стал ненавидеть зримый, материальный мир настолько, что стал неосознанно искренне желать ему погибели. Или погибели себе, как шанса уйти из этого мира, пусть в ад. Мозг пылал. Сами зрительные ощущения стали иными. Повсюду виделись ползущие тени и фиолетовые пятна, а у людей нимбы.

   Я стал писать письма Люциферу. Что значит письма? Брал бумагу и излагал на ней просьбу или вопрос. Потом пел молитвы и совершал ритуалы, но не по какой-то схеме, а по наитию. Потом письма сжигал. Люцифер давал мне ответы во сне, в интуициях, иногда я слышал его голос. При этом какой-то странный фон, постоянный шум стал звучать в ушах постоянно. Еще я по ночам слышал стуки в своей комнате. Я попытался вступить в контакт с тем, кто их создает. Это было нечто разумное, и мы быстро условились относительно набора стуков для разных ответов. Но вскоре выяснилось, что все получаемые мной подобным образом ответы были лживыми.

   И тут я вспомнил про книгу, которую подарил мне Штуфе. С титульного листа дразнило имя Фауста и заглавие с большой, характерной для старинных книг, претензией: "Der Dreyfache Hoellen-Zwang oder Magiae naturalis et innaturalis". И я с каким-то необычайным пылом принялся изучать книгу. Содержание оказалось достаточно предсказуемым и не предлагало ничего особо оригинального. Типичное сочинение по "высокой" магии эпохи Ренессанса, но с большим, чем обычно акцентом на изготовлении талисманов. Самого текста вообще было в книге мало, все больше картинки и схемы. Трудно поверить, что трактат аутентичен. Он имел много очевидных заимствований из других магических книг и был выполнен очень неаккуратно в плане воспроизведения надписей на пентаклях, в написании греческих и древнееврейских слов. Правда, потом я понял одну очень важную вещь. Не имеет значения подлинность трактата. А важна его действенность и способность оказаться в нужных руках в нужное время. Мое внимание привлекли хорошо знакомые таблицы соответствий, которые, как я тогда подумал, автор позаимствовал из второй книги "Оккультной философии" Агриппы, из части, посвященной описанию значения чисел. Хотя, разумеется, это и Агриппа мог заимствовать таблицы из имеющейся у меня книги, поскольку датировка последней представляется проблематичной. Также не исключено, эти соответствия имеют некий общий источник. Но все это непринципиально. Мне очень хотелось вступить в контакт с какой-то сущностью, названной в этих таблицах. К кому обратиться я не знал. Поэтому фактически ткнул пальцем в того, кто мне в тот момент приглянулся. Как мне тогда казалось, выбор был случаен. Теперь, впрочем, я понимаю, что это не так. Почему? Ну, случайностей в мире просто не существует. Все имеет свою причину, меру и вес, и даже слова не становятся достоянием пустоты. Собственно есть два вида причин - естественные и сверхъестественные. За видимым, или объяснимым с точки зрения обыденных подмеченных и описанных закономерностей в природе, которые суть "законы природы", можно, если быть должным образом подготовленным заприметить еще и сверхъестественную причину. То есть посюстороннее и потустороннее существуют даже не параллельно, а как бы вместе, дополняя и проясняя друг друга. Но это, разумеется, упрощение. Мы не можем постигнуть адекватно реальность, даже так называемую естественную, воспринимаемую органами чувств. Что уж там говорить о вещах сокровенных! Реальная связь вещей и явлений, а также их причина - это, то, что связывает вещи и явления, - может быть воспринята лишь в знаках, символах, или, изъясняясь терминологически верно, в так называемых сигилах. Мера собственно и подразумевает возможность наличия символического выражения. Это, как говорят, "путаница", а на самом деле реализация причин, описание которых не оформилось в достаточно авторитетную традицию дискурса. Это словно бы часто встречающееся отождествление гематурии и геометрии.