Азиатская европеизация. История Российского государства. Царь Петр Алексеевич

Развитие других, «мирных», производств тоже не было обойдено вниманием вездесущего монарха.

Бюрократическое государство стало расходовать очень много бумаги, и Петр велел поставить «бумажные мельницы» как в старой столице, так и в новой. Известно, что одна только Красносельская фабрика под Санкт-Петербургом производила до 20 тысяч стоп (почти десять миллионов листов) бумаги в год.

Другим существенным событием было создание собственных сахарных заводов – правда, из привозного сырца.

Благодаря избытку качественного железа появился большой игольчатый завод. Раньше иголки привозили из-за границы, теперь начали экспортировать.

Ткацкие фабрики начали выпускать гражданскую одежду, скатерти, салфетки, полотенца, шпалеры, чулки. Появились русские зеркала.

Далеко не все промышленные начинания получались удачными и прибыльными. Двое ловких сановников, вице-канцлер Шафиров и тайный советник Петр Толстой, желая отличиться перед государем, вызвались наладить производство русского шелка. Это было в 1717 году, сразу после французского визита царя – ему очень понравилась парижская шелковая мануфактура.

Петр обрадовался, немедленно запретил ввозить шелка из Европы, а новоявленным фабрикантам, к которым примкнул генерал-адмирал Апраксин, пообещал освобождение от пошлин сроком на 50 лет.

Но дело оказалось технически сложное и хлопотное, вельможные заводчики с ним совладать не умели. Не клеилось и у других предпринимателей, так что скоро пришлось от эмбарго отказываться, иначе страна осталась бы без шелка. Собственное производство при Петре так и не наладилось, хотя несколько маленьких фабрик все же появилось – в основном они копировали рисунки европейского дизайна.

Всё же, несмотря на отдельные неудачи, по уровню индустриального развития Россия 1725 года разительно отличалась от московского царства. Подсчитано, что после смерти Петра в стране работало 233 промышленных предприятия: заводы, фабрики, мануфактуры.

Богатство державы стоит на торговле. Эту древнюю истину знали и прежние правители, но Петр твердо усвоил европейскую идею меркантилизма, одним из основных положений которого был тезис об обязательном преобладании экспорта над импортом. Мы видели, как последовательно царь придерживался этой концепции в своей экономической политике.

Цель тяжелых войн, которые он затеял – сначала с Турцией, потом с Швецией, – главным образом заключалась в открытии новых торговых магистралей, а флот был нужен, чтобы Россия могла экспортировать товары на собственных кораблях, не завися от иностранных компаний.

И вот великая мечта, к которой стремился еще Иван IV, осуществилась. У России появились порты на Балтике, европейские рынки стали и ближе, и доступнее. Петр всячески поощрял предприимчивость отечественных купцов и покровительствовал торговле, в 1713 году он разрешил свободно ею заниматься всем подданным, какого бы они ни были сословия, однако это вовсе не означает, что русская торговля стала свободной. Как во всем, царь руководствовался здесь одним-единственным соображением: государственной прибылью и, исходя из этого, сам решал, чем, где и как торговать.

Прежде всего это проявлялось в жестком регулировании перечня так называемых казенных товаров, которыми не могли торговать частные лица. Главным стратегическим товаром был хлеб, и правительство гибко распоряжалось этим ресурсом, стимулируя экспорт в урожайные годы и запрещая при недороде. Но ассортимент монопольной торговли сначала был много шире, в него входили самые выгодные товары: «сибирские» (мех и «рыбий зуб»), китайский и персидский импорт, алкоголь, соль, пенька, табак, кожа и так далее. Когда же Петр понял, что государству проще и выгоднее не торговать самому, а получать пошлину за лицензирование, он стал сокращать этот список и в 1718 году упразднил его почти полностью.