Азиатская книга

Люди есть люди, а страны есть страны, похожие и не похожие друг на друга. Любые обобщения и сравнения заведомо ложны, но, если не обобщать и не сравнивать, трудно вообще что-либо сказать. Похожа ли Индонезия на материковую Юго-Восточную Азию, в которой я был раньше? На Лаос, Таиланд, Камбоджу? Нет, не похожа. Индонезийский архипелаг — отдельная вселенная. Хотя, если живого интереса хватает только на взгляд с высоты птичьего полета, везде примерно одно и то же. Это и выражает режущая слух фраза «глобальный Юг». Глобальный Юг — это та обширная часть мира, где рекомендуется пить только бутилированную воду и где считается нормальным обгонять по встречной полосе. В остальном же — ничего общего.

Соня с Дашей рады провести остаток дня в этой деревне, где приятно пахнет костром и навозом. Но я тяну их дальше — к вулкану Нглангеран. Восхождение занимает около полутора часов. Путь наверх лежит через тропический лес — заросли пандана, лианы, бетельные пальмы, тик и падук, шелковые альбиции и пахучие альстонии, красные цветы китайского гибискуса, банановые грозди, плоды какао и дуриана, ходульные и досковидные корни, черные в зеленую полоску бабочки-парусника Блюме и ярко-голубые парусники Улисс, скрип бамбука, похожий на щебет птицы… Мы протискиваемся через узкие расселины, взбираемся по канатным лестницам. В какой-то момент Даша, устав, отказывается идти дальше, и тогда Янто без лишних слов взваливает ее на плечи и весь остаток пути несет на себе.

— Спасибо, Янто, но вам, наверное, тяжело, давайте лучше я ее понесу.

— Нет, папа, я хочу, чтобы меня Янто катал! — кричит мигом повеселевшая Даша. — И-го-го!

— Да мне совсем не тяжело, доктор Алекс, — уверяет меня Янто, — я шестерых сыновей таскал, а теперь они выросли, и я скучаю по наспинному грузу. Мне приятно ее нести. Можно? Тем более у вас и так рюкзак с водой на спине, куда ж вам еще?

В конце концов мы оказываемся на площадке уступа, с которой открывается ошеломительная панорама водопадов, рисовых чеков и горных деревень с красными четырехскатными крышами. Где-то я уже все это видел… И вдруг меня осеняет: да ведь это один из фоновых пейзажей в моем компьютере! Живописная заставка, на которую пялишься, включив монитор в начале рабочего дня, с мыслью: вот бы мне сейчас быть там, а не здесь… И вот моя мечта наконец сбылась, я не там, а здесь, внутри скринсейвера под названием Нглангеран.

Вспомнилась одна из серий «Сумеречной зоны», где главный герой, беглый нацист в Аргентине, изо дня в день приходит в музей посмотреть на одну и ту же картину: лодка, ива, излучина реки. Изо дня в день он просит ангелов перенести его в картину, висящую на стене музея. И вот однажды, спасаясь от напавших на его след охотников на нацистов, он проникает в музей посреди ночи, чуть ли не на ощупь находит нужный зал, стену, снова он обращает молитву к ангелам, и они исполняют его желание. Когда минуту спустя в музей врываются преследователи, зал, где только что был беглец, оказывается пустым. Он ушел от погони, волшебным образом перенесясь в пространство художественного вымысла, но вот незадача — он попал не в ту картину. Дело в том, что вчера вечером служители музея перевесили все холсты и теперь на месте пейзажа с лодкой висит босховский ад. Я пересказываю эту внезапно всплывшую в памяти историю Янто, и он одобрительно кивает: «Это американская сказка, да? Очень хорошая».

К счастью, здесь никакой перевески не было, рай — по-прежнему рай, а не ад, и мы оказались ровно в том месте, о котором мечтали. На вершине горы компания молодых индонезийцев разбила лагерь: палатки, гитары, студенческая беспечность. Девушки — в хиджабе, зато у парней вид вполне хиппарский, бороды и длинные волосы. Походники они и на Яве походники. Нас угощают баджигуром — горячим приторным напитком из кокосового молока с пальмовым сахаром, имбирем и панданом. Признаться, я бы предпочел глинтвейн.

На следующее утро, распрощавшись с Джокьякартой, мы едем на восток, в сторону Сурабаи. За окном мелькают варунги, банановые заросли, красная черепица одноэтажных построек, рисовые поля, где женщины в широкополых соломенных шляпах мотыжат землю и обирают гусениц. Голубые холмы на горизонте. Янто рассказывает девочкам сказки про шакала и обезьяну, про крокодила и корову, про одинокого крестьянина и радугу. Он на редкость артистичен; рассказывая в лицах, буквально перевоплощается в персонажей. Наш персональный ваянг.