Азиатская книга

На сегодняшнее утро у нас запланирована встреча с коллегами из госпиталя «Аполло». По словам моего друга, «Аполло» — один из самых престижных медицинских центров в Южной Азии. Собственно, это даже не госпиталь, а сеть госпиталей с филиалами по всей Индии — от Калькутты до Ченнаи. Не секрет, что своим процветанием «Аполло» отчасти обязан медицинскому туризму. Если верить рекламным памфлетам, здесь лечатся пациенты из ста двадцати стран. Оплата медуслуг — только наличными. Обычная сцена, невообразимая для медиков из США или Западной Европы: пациент достает из портфеля пачку купюр, протягивает доктору; тот, послюнявив указательный, пересчитывает, одобрительно покачивает головой из стороны в сторону и прячет выручку в верхний ящик стола. Вот тебе и вся бухгалтерия. Никаких страховых полисов, никакого налогового вычета. Медицинским туризмом кормятся и другие, не имеющие отношения к медицине предприниматели в прилегающем к госпиталю районе Джасола — от лавочников до рантье вроде нашей миссис Сингх. Иностранцам, приезжающим на лечение, надо где-то жить, и врачи нередко сами направляют пациентов к арендодателям. Таким образом, медицинская братия составляет здесь нешуточную конкуренцию международной компании Airbnb. Однако мы с Сандипом предпочли иметь дело с последней и подыскали себе жилье без посредничества коллег из «Аполло».

— Лечиться приехали? — участливо спрашивает миссис Сингх, внося долгожданный поднос с «алу паратха» и кофе.

— Не лечиться, а лечить, — отвечает, чуть не лопаясь от важности, Сандип. — Это доктор Стесин, онколог с международной репутацией, признанный эксперт в области лучевой терапии. А я его подчиненный, медицинский физик. Вы ведь наверняка слыхали о знаменитом онкологическом центре «Рок-Ривер» в Нью-Йорке? Так вот, именно там мы с доктором Стесиным и работаем. А сюда приехали делиться опытом, понимаете?

Хозяйка почтительно складывает ладони лодочкой и, еле слышно продолжая мурлыкать свою извечную мантру, мелкими шажками пятится к двери.

— Зачем ты ей наврал? — набрасываюсь я на Сандипа после того, как она уходит. — Ведь мы не собираемся здесь никого лечить. Просто встретимся с людьми из «Аполло», может, обсудим возможные варианты совместных проектов, не более того. И потом, что это за пройдошливая самореклама: «онколог с международной репутацией», «знаменитый онкологический центр»? Мы что, подержанные машины продаем? И с каких это пор ты мой подчиненный?

— Нормально, — отмахивается Сандип, — все нормально. Просто ты не знаешь индийской психологии, а я знаю. Я уехал из этой страны двадцать лет назад, но по сути за это время ничего не изменилось. Тут важно с самого начала правильно себя поставить.

Но Сандип ошибается: я, житель Квинса, тоже кое-что знаю. Или воображаю, что знаю. Как известно, специфика Нью-Йорка и его окрестностей — в изобилии этнических анклавов. Эта «домагелланова» география не перестает удивлять: Корея находится в получасе езды от Индии и в сорока минутах от Пуэрто-Рико. Несколько веков подряд, начиная с мореплаваний великих португальцев, земное пространство становилось все необъятней, недосягаемые страны — все многочисленней. Но вот Земля снова съежилась до размеров одного города-микрокосма, и теперь на этом пятачке умещаются все народы мира. Нью-йоркский Неаполь граничит с Дублином, Афины — с Каиром. Есть здесь и города-призраки прошлого, муляжные копии того, чего больше не существует: отголоски советской Одессы на Брайтон-Бич или светский, дореволюционный Тегеран в Грейт-Неке или восточноевропейский штетл в Боро-Парке (одно из последних мест на земле, где главный язык — идиш). Избитая метафора плавильного котла не отражает нью-йоркской действительности; другой, не менее затасканный образ лоскутного одеяла — ближе к истине. Особенно наглядно эта «лоскутность» почему-то проявляется в больницах: в одном отделении штат врачей целиком состоит из индийцев, в другом — из персидских евреев, в третьем — из египетских коптов. Оно и понятно: все тянут своих. Но в каждом из таких коллективов обязательно должен присутствовать чужак, чтобы при необходимости можно было отбиться от обвинений в своячестве. И я несколько раз оказывался тем самым чужаком. Сначала стажировался в пуэрто-риканском Бронксе, затем работал в африканском Бриджпорте, сейчас — в корейском Квинсе. А где-то между «Африкой» и «Кореей» я провел четыре года ординатуры в онкологическом отделении манхэттенского госпиталя, где большинство моих коллег были выходцами из Индии. Так что от Дели, который я вижу впервые, у меня впечатление двоякое: все здесь диковинно и в то же время узнаваемо. И хотя я еще ни разу не был в госпитале «Аполло», мое восприятие заранее опутано социальной сетью заочных знакомств, смутных сплетен, интриг, поручений и прочих нитей, тянущихся из Нью-Йорка в Дели. Вот она, паутина иллюзий.

* * *