Азиатская книга

Талант Оторбаев — целитель, возрождающий, по его словам, традиционную медицину номадов. «Нужно суметь все сделать быстро, помочь человеку за один сеанс. Как в древности было. Кыргыз упал с лошади, его нужно быстро поставить на ноги, чтобы он мог обратно на лошадь сесть». Но пациенты приходят к нему не на один и не на два сеанса. Специально приезжают в Бишкек из Америки и Европы, чтобы пройти у него курс лечения. К целителям и знахарям я всю жизнь отношусь с недоверием. Талант — особый случай: он, как и я, по образованию врач, долгое время работал детским хирургом. Но со временем потерял веру в возможности западной медицины и уехал в Корею — изучать медицину восточную. Там он поступил в ученики к какому-то знаменитому лекарю. А через несколько лет, вернувшись в Бишкек, открыл частную практику. Его язык — это язык китайской медицины: инь-ян, ци, пульсовая диагностика. А его методы лечения — иглоукалывание и мануальная терапия. «Тебе обязательно нужно с ним познакомиться, он — один из самых неординарных людей во всем Кыргызстане». Но просто так познакомиться с ним нельзя, можно только прийти на прием. Да и то — только по протекции, просто так не пробиться. Пациентов он принимает всего два-три раза в неделю, и никогда заранее не знаешь, выйдет ли он сегодня на работу. Зато по выходным он исправно занимается волонтерством: ездит в интернат для детей с ДЦП.

— Ну что, американского врача привела? — приветствует он Айжамал. И, повернувшись ко мне, командует: — Раздевайся до трусов и ложись на стол для осмотра.

Человек примерно моих лет, борцовского телосложения, почти полностью седой. Разглядывает мои ногти, щупает пульс и тут же начинает диагностировать.

— Значит, пять или шесть месяцев назад… скорее шесть… Шесть месяцев назад была аутоиммунная агрессия. Ковид был?

— Да, — подтверждаю, — ровно шесть месяцев назад я переболел ковидом. В первый раз, насколько мне известно.

— Ну, это понятно. Теперь по пульсу… у вас в мединституте пульсометрию проходили?

— Как отдельный предмет — нет.

— Не может быть. Где ты учился, в Москве?

— Нет, в Нью-Йорке.

— А, ты же американец. Ну да, американцы от всего этого далеки. Ладно, объясню вкратце как врач врачу. Правда, я практикую восточную медицину. Там все несколько по-другому. Но думаю, ты поймешь. У тебя, судя по пульсу, очень сильно иньское начало. И от этого образуется застой в третьем море Хо. Ну, про четыре моря, я думаю, ты знаешь. Вот костный мозг — это море? Море. А питание — море? Конечно, море…

Все это он бормочет, глядя куда-то в окно, и я никак не могу понять, с кем он разговаривает, со мной или с самим собой. Странная, несколько аутичная манера речи. Смысл же мне абсолютно непонятен, хоть он и повторяет, что я как врач должен все это сразу улавливать. Третье море Хо, ликвор, меридиан селезенки, мокрое начало не поднимается, а сухое не опускается… Тарабарщина какая-то. Но диагнозы абсолютно точны. «Тебе ни в коем случае нельзя ничего сладкого». Да, действительно, у меня сильная генетическая предрасположенность к диабету. «И ни в коем случае нельзя злиться, от этого у тебя поднимается давление». Да-да, гипертония — тоже про меня, тоже семейное. Как будто читает мою медкарту. Рассказываю ему про папины недомогания, и он тотчас реагирует: «Я так понимаю, у него все это началось года два назад… после ковида?» Именно так. Откуда он знает? Кто он? Как минимум блестящий диагност. Его метод и язык мне непонятны, но его удивительная способность видеть, осязать, точно улавливать — очевидна.

— А может, у Саши такой беспокойный пульс после вчерашнего? — спрашивает Айжамал.

— А что было вчера?

— Ну, его принимали со всеми почестями в онкологическом отделении. И, кажется, они немало выпили.

— Нет, алкоголь тут ни при чем. Но вообще… зачем ты с онкологами бухал?

— Меня пригласили, неудобно было отказываться.

— Все это профанация и лизоблюдство с их стороны. А печень страдает твоя. Не нужно это тебе. Ты думаешь, я почему из хирургии ушел? Медицина в Кыргызстане — гиблое дело. Развалили всю систему, теперь ты им уже не поможешь. Ладно, приходи завтра в то же время, еще пообщаемся. У тебя тут небольшой разворот крестца, ну, это я тебе вправлю. — Тут он впервые за весь разговор переводит взгляд на меня, приветливо улыбается. — Жду тебя завтра к часу.

Но на следующий день лекция, которую я должен был читать ординаторам с одиннадцати до часу, сильно затянулась. А Талант, как выяснилось, сам приболел и не вышел на работу.

2

Прощальный ужин у Иры Кондучаловой, матери Айжамал. За столом, кроме самой хозяйки, Муса с Айжамал и их сыном, Галя и Игорь Лихтеровы. Люди, которых я за время поездки всем сердцем полюбил и по которым уже скучаю в преддверии расставания. Как же быстро пронеслась неделя.

— Ну, ты теперь, пожалуйста, приезжай к нам в Хайфу, — говорит Галя. — Мы тебя будем ждать. Шана аба-а бэ Хайфа. Ты когда в последний раз в Израиле-то был?

— Стыдно признаться: одиннадцать лет назад…