Азиаты

— О, Аллах, возможно ли такое кощунство!.. — воскликнул хранитель усыпальницы, но Лютф-Али-хан оттолкнул его и приказал вытащить камень во двор.

Пока воины занимались камнем, Лютф-Али-хан, стоя во дворе обдумывал, как его уложить на лафеты двух соединённых артиллерийских орудий. Камень понесли, ломая деревца и вытаптывая цветы, долго возились, привязывая его к лафетам, потом на колёсах спускали вниз с горы, на которой сиял синими куполами мавзолей Тимура. Спустившись, остановились у мечети Биби-ханым, чтобы снять бронзовые ворота…

Мутевели, обливаясь от волнения потом и моля Аллаха смилостивиться над ним, вечером тихонько спустился по длинной лестнице, находившейся сзади входа усыпальницы и ведшей в комнату под часовней. Эта комната была не только одинаковой величины с верхней, но и украшена также. И саркофаги стояли в таком же порядке, но в них действительно были останки Тимура и его близких.

III

Хорезм ожидал нашествия персидских войск. С той поры, когда стало известно о возвращении Надир-шаха из Индии, хивинский хан Ильбарс постоянно то сам, то высылал биев или туркменского хана Мухаммед-Али Ушака с его конными сотнями к границам Хорасана, Возле Туркмено-хорасанских гор, возле крепостей селений Теджен, Серахс, Каахка, Дурун часто завязывались небольшие, но жестокие стычки передовых отрядов той и другой сторон. Это говорило о том, что большой войны не избежать, и начнётся она очень скоро. Не допустить персидские полчища в Хорезм, к густо населённой местности Бсш-Кала, куда входили крупные города Хазарасп, Ханка, Ургенч, Кят и Шахабад, стало главной заботой Ильбарс-хана. Желал он встретить огромную армию Надир-шаха подальше от своего ханства, у горных равнин или в песках. Вот и в этот жаркий августовский день, когда гонцы принесли весть, что войска Надир— шаха вышли из Герата и направились в Келиф, он поднял в седло почти всю свою конницу и отправился берегом Амударьи в Чарджуй. Бросок этот был столь стремителен, что Ильбарс пришёл в назначенное место гораздо раньше, чем персидская армия подошла к чарджуйской переправе через Амударью. Хивинский хан не снимал руки с эфеса сабли и ждал сообщения о том, что персидский шах двинулся на Хорезм, однако Надир— шах приказал вдруг навести понтонный мост через реку и переправил войска на восточный берег. Поначалу Ильбарс решил, что персидский шах, узнав о готовности хивинского хана дать сражение, уклонился от битвы и свернул в сторону. Но вскоре стало известно, что персы двинулись на Бухару, взяли её без боя, подчинили себе Абдул-Файз-хана и пополнили свои войска бухарскими сарбазами. По соображениям Ильбарс-хана, выходило, что Надир-шах не только не отказался от намеченной цели, но и укрепил свои силы. Уверенность Ильбарс-хана в несомненной победе над Надир-шахом слегка пошатнулась, однако от Чарджуя он не отошёл и в тревожном ожидании наблюдал за ходом действий.

Хивинские войска стояли огромным лагерем на берегу Амударьи, в шести фарсахах от Чарджуя, и туда постоянно отправлялись гонцы за новостями. Пока что ничего опасного они не доносили, кроме слухов, что в армии Надир-шаха более двухсот тысяч конных и пеших воинов, множество пушек и стенобитных орудий. Но и эти вести тяжестью ложились на сердце Ильбарса, у которого армия была вчетверо меньше да и оснащена старыми ружьями и замбуреками. Все надежды возлагались на храбрость бесстрашных джигитов и их умение рубить саблей. Наконец, ему донесли, что 7 октября персидские войска выступили из Бухары и двинулись к Хорезму. Ильбарс-хан тут же собрал совет узбекских биев и туркменских сердаров. Мухаммед-Али-хан Ушак — предводитель туркмен, всегда отличавшийся не только личной храбростью, но и крепким умом, предложил:

— Надо подождать, пока персы отойдут подальше от чарджуйского моста, а потом сжечь его. Когда это сделаем, отправимся к Девэбоюнской переправе и не дадим им переправиться на наш берег.

Мудрое предложение Мухаммед-Али-хан а Ушака было принято, но не глупее его оказался Надир-шах. Он уже приблизился к Ходжа-Келесы — и тут ему донесли: хорезмские войска остались под Чарджуем, вероятно, хотят напасть на персидские обозы. Надир сразу догадался, что дело не в обозах, а в понтонном мосту, и повернул конницу назад. В одну ночь проскакали расстояние в двадцать фарсахов и переправились на западный берег Амударьи. Дав отдых всадникам, Надир-шах тут же повёл их навстречу приближающимся конным сотням Ильбарс-хана.