Азиль

В Третий круг она проходит по берегу Орба. Бредёт, глядя под ноги, будто что-то ищет, и с опаской косится на группу уличных мальчишек, увлечённо ворошащих мусор. Под мостом – шесть трупов, наполовину лежащих в воде. Акеми останавливается и вглядывается в лица мертвецов. Один кажется смутно знакомым. Другой лежит лицом вниз, но косынка на шее выдаёт бойца Рене. Девушку накрывает приступ бессильной ярости.

Сколько людей погибло! А эти сволочи из Ядра сидят в сытости и комфорте, и никто-никто из них не несёт наказания! Акеми вспоминает ту чистенькую блондиночку, что для Рене поймал один из парней, – и кулаки сами собой сжимаются. И чёртов Жиль, проклятый предатель, её отпустил!

Выместив всю свою досаду в плевке, Акеми сворачивает от реки к жилому кварталу. И когда поднимает голову, видит скалы из синего льда, возвышающиеся там, где прежде стояли дома. Яркое голубое сияние режет глаза, солнечные блики играют на множестве острых изломанных граней.

– Что же это? – в страхе бормочет Акеми. – Откуда оно взялось?

Лёд она обходит стороной, боясь, что от глыбы отлетит кусок и обязательно угодит ей в голову. «Вернусь – заставлю Рене рассказать, что происходит со льдом», – думает девушка и внимательно смотрит под ноги, выбирая дорогу. Тел на улицах не видно, но сладковатый душок разложения здесь повсюду. Как и бурые кляксы крови. И щербинки от пуль на стенах. И аккуратные круглые дырочки в остатках стёкол в оконных рамах. Через полквартала ей встречаются люди. Акеми машет рукой, двое женщин и старик останавливаются. Девушка спешит к ним.

– Здравствуйте! Скажите, пройду ли я тут на Четвёртую линию? – спрашивает она. – Я не ожидала, что тут столько льда.

– Пройдёшь, – уверенно кивает женщина. – За Второй линией льда почти нет, а дальше вообще чисто. Вот, наросло за трое суток такое… Отсюда все ушли, кто смог.

До сквера Акеми идёт, не узнавая мест, знакомых с рождения. Безлюдные улицы делают сектор чужим, враждебным. Нет заводского шума, не смеются дети, никто не спешит к вечерне или заутрене… И, пожалуй, как никогда ей не хватает чихания дряхлого мотора старенького красного гиробуса.

В сквере Акеми садится верхом на карусельную лошадку, с годами потерявшую цвет и левое ухо. Отталкивается одной ногой – и карусель медленно приходит в движение.

– Ото-сан, – шепчет Акеми, закрыв глаза. – Имо то… Вот я, тут. Поговорите со мной, пожалуйста.

Негромкий голос окликает её по имени. Девушка оборачивается и видит паренька с падающей на левую щёку длинной чёлкой и собранными в косичку светлыми волосами. Он сидит на качелях в стороне от карусельных лошадок и смотрит на Акеми настороженно, без улыбки. Как отпущенная пружина, девушка срывается с места и набрасывается на мальчишку.

– Сволота! Да как ты посмел! – вопит она звонким от слёз голосом, отвешивая ему одну пощёчину за другой. – Ты, ублюдок! Ненавижу тебя!

Жиль стоит, раскинув руки и крепко держась за две железные трубы, между которыми висят качели. Терпит, молчит. Акеми бьёт больно, вымещая горечь, неудачи, зло. Он только жмурится и стискивает зубы.

– Зачем ты пришёл? – Акеми таскает его за безрукавку так, что ткань трещит и рвётся. – Ты меня предал, подонок, мразь! Лучше бы сдох под пулями, гад! Ворьё паршивое, ты мне всю жизнь испоганил!

Она выдыхается, удары становятся реже, слабее. Когда Акеми умолкает, чтобы отдышаться, Жиль открывает глаза и кивает себе за плечо:

– Я м-мразь и п-подонок. Я п-пришёл вернуть в-вакидзаси.

Меч, завёрнутый бережно в тряпицу, лежит на скамье. Акеми хватает его и косится на узелок рядом.

– Лепёшки, – коротко поясняет Жиль. – И к-курица, п-половинка. Т-твоё, бери.

Кончик вакидзаси смотрит мальчишке в грудь. У Акеми дрожат руки, она часто моргает.

– Ты пойдёшь со мной, понял? За всё ответишь…

– Отвечу, – говорит он спокойно.

Закладывает руки за голову. Смотрит куда-то влево.

– П-патруль.

Акеми со злостью хватает мальчишку за волосы и тащит за гиробусную остановку – жестяную, выкрашенную в ярко-зелёный.

– В-вон, открыто, – вздыхает Жиль, кивая в сторону двухэтажных построек за сквером.

Девушка осторожно выглядывает из-за павильона остановки, шмыгает носом. Видит, что патруль идёт в их сторону, толкает мальчишку в спину – и вдвоём, пригнувшись, они бегут до открытой двери. Акеми бесшумно затворяет за собой дверь, пинком гонит Жиля в глубь помещения. Подносит к губам палец, потом демонстрирует мальчишке кулак: ни звука! Жиль лишь слабо усмехается, перехватывает руку Акеми и тянет за угол, в соседнее помещение. Там оба спотыкаются и падают в большую кучу пахнущего мылом свежевыстиранного белья.

– Я меч уро… – сердито начинает Акеми, но Жиль зажимает ей рот.

Девушка урчит, трепыхается, трясёт головой, но Жиль лишь крепче прижимает её к себе.

– П-послушай меня, – шепчет он, склонившись к самому её уху. – П-послушай – и решай.

– Угу, – подумав секунду, кивает Акеми, и мальчишка разжимает руки.

Она отодвигается подальше, садится ближе к выходу, одёргивает платье и шарит рядом с собой в поисках меча. Жиль кидает в неё узелок с едой, девушка ловит и откладывает его в сторону.