Б.Р. (Барбара Радзивилл из Явожно-Щаковой)

Ну-да, от тетки, от тетки, правильно мыслите. Далекой, а то откуда бы такая кособокая аристократия взялась у меня в ближайшем семейном окружении. От Аниели, будь она неладна. На наследство я рассчитывал, а теперь вижу, что облом у меня с наследством, как у той руки в гипсе. Кукиш с маслом, гипс с протезом. Плюс налог на обогащение, плюс налог на добавленную стоимость, плюс налог с наследства. Этот парик уже окончательно меня убедил, что да, что существуют-таки и невезуха, и все эти Розальки в печке, приметы, непросвещенность масс, что существуют асцендент в Раке и прочие чудеса. Потому что сразу, как только парик попал в огонь, как только ту каракатицу, плывущую по волнам нашей жизни, огни Святого Эльма на море бурливом увидели, через несколько дней судно затонуло, моя лайба на вспененных волнах разбилась, дело прикрыли, мусор после меня вымели, вынесли, помещение опечатали и наступил окончательный крах.

К посылке был приложен листок, наклонным с завитушками почерком исписанный, полный дурдом. А самое смешное, что ты, Фелек, выхватил это письмо и, встав на табурет, начал читать его, как ученик у доски:

Моя Антонина!

После нескольких весенних дней у нас снова холода, сильно дует. Ты ведь знаешь, как я плохо переношу ветер и вообще болею по причине ауры. На лечение надо бы поехать в Киссинген, но времена нынче тяжелые, да и возможности нет. Все кашляют. Представь себе, дорогая, у молодой Ланцкоронской снова боль в плече, а Стась Понимирский упал с лошади и зашиб голову так, что ночью старика Гольдмана позвали наложить повязку. Возвращался, баламут, из соседнего поместья и расшибся, вот так. Молодой еще, как жеребенок норовистый, к счастью, в сентябре учиться идет. Буня выхаживала его самоотверженно целую ночь, так что сама получила ото всего этого зубную ангину и (неразборчиво). Вот именно! Навестила нас Пуця Меллер. Как обыкновенно, привезла из Лондона новые моды, но главное — велюровую шляпу бордо с вишневой ленточкой и осеннее пальто длины у нас пока неизвестной. Тетя Миля очень больна, и уже относительно имения первые попытки предпринимает ее чудесный известный тебе племянник. Все на кокоток потом в Париже, баламут, просадит. Однако кузен наш, Алек Белецкий, как еще один наследник, уже некоторые старания приложил и, возможно, солидное имение совершенно от разорения убережет. Жуиры и бонвиваны — позор и стыд нашей семьи, вот так. Как же мне отблагодарить тебя за прекрасные рисунки на салфетках для китайской гостиной. Папа в Вене по общественным делам. Горничную Калужную я недавно выставила, ибо к моим письмам intime и prive она интерес проявила, хоть и по-французски писаны, опасаюсь, что плебс последнее время и в языке французском разобраться сумеет, и за деньги дела мои на люди вынести способен. От одной лишь мысли об этом на меня накатывает приступ мигрени, а посему кончаю. Всем сердцем преданная тебе твоя подруга

Аниеля Пуцятыцкая