Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма

По всем дошедшим до нас сведениям, Бешт был талантливым, если не гениальным оратором, и, как сказали бы сегодня, замечательным лектором по Торе. Он умел мгновенно овладеть любой, в том числе и изначально враждебной ему аудиторией, убедить ее в правоте свои идей, поразить «хидушим» — открытиями в Торе, и, как отмечали его ученики, его высказывания о Торе «никогда не забывались» — и в силу их новизны, и из-за самой формы подачи. Возможно, отчасти поэтому он ничего не писал: писательница Дина Рубина как-то заметила, что чем лучше человек владеет устным словом, тем, как ни странно, он хуже владеет письменным, и в этом наблюдении есть зерно истины.

И все же, отдавая должное масштабу личности Бешта, его религиозному и ораторскому гению, следует отметить, что он никогда не смог бы добиться столь грандиозного распространения своего учения за столь короткое время, если бы за ним изначально не стояла бы хоть какая-то организованная сила.

В тех же местечках ему вряд ли дали бы так свободно проповедовать на рыках и, тем более, в синагогах, если бы у него уже не было на местах тайных и, одновременно, довольно влиятельных доброжелателей. Вероятнее всего, это были те самые члены ордена нистаров, к которому р. Исроэль Бааль-Шем-Тов присоединился еще в отроческом возрасте и которые, судя по всему, вплоть до его «раскрытия» незримо вели его по жизни.

Рассказ, приводимый Эли Визелем, пусть и в неявной форме показывает, что в распространении своего учения Бешт все же опирался не на простолюдинов, а именно на сознающую необходимость перемен и также ищущую ответы на многие вопросы раввинскую верхушку, интеллектуалов, типичным представителем которой и был р. Яаков-Йосеф из Полонного. Однако авторитет и уважение еврейской духовной аристократии Бешт мог завоевать лишь доказательством того, что он не просто равен, но и превосходит других знатоков Торы в знании всего корпуса книг Священного Писания (включая, разумеется и Талмуд — Устную Тору) и умении их толкования. И это был первый, может быть, и не главный, но крайне необходимый экзамен на лидерство, который не раз пришлось выдерживать Бешту. Особенно, разумеется, в первые годы его публичной деятельности.

Вспомним, что перед своим «раскрытием» Бешт успел предстать в качестве великого знатока Торы одному из постояльцев своей корчмы, р. Моше из Кут, а затем, когда решает, что время для объявления о своей миссии пришло, поражает своим знанием тайн и глубин Торы одного из учеников своего шурина р. Гершона, и тот уже доносит весть о новом светоче знаний до кружка кабалистов из бродского клойза. Многие из членов этого кружка стали верными последователями Бешта, и затем, получив места раввинов в различных местечках, обеспечивали ему теплый прием и ширили число сторонников хасидизма.

Но как на раннем, так и на позднем этапе своей деятельности Бешту было чрезвычайно важно утвердить себя именно как мудреца Торы, талмид-хахама — в противном случае его бы не стали принимать всерьез ни раввины, ни те же простые евреи, которые в этом вопросе целиком полагались на авторитет раввинов.

Так было, когда в Бешт появился в городе Кривче, председателем раввинского суда в котором был р. Аба. В это самое время в гостях р. Абы был его свояк, считавшийся выдающимся знатоком Торы, и вся интеллектуальная элита Кривча в тот день собралась для обсуждения какого-то отрывка из Мишны. Судя по всему, описываемые события происходили, когда имя Бешта уже получило определенную известность, но он еще был очень далек от пика своей популярности, а в Кривче у него вообще не было последователей.

Во всяком случае, никто из именитых людей города не вышел его встречать, и тогда Бешт сам направился в дом р. Абы, и поинтересовался, чем именно они занимаются. Видимо, собравшиеся были наслышаны о великих способностях Бешта провидеть тайное, но были крайне скептически по этому поводу настроены, а потому в насмешку показали ему другой отрывок.

— Нет, — покачал головой Бешт. — Вы заняты совсем другим отрывком. Ну хорошо, а что касается этого, то как вы его понимаете?

И после этого Бешт сходу указал на множество мнимых противоречий, имеющихся в протянутом ему отрывке, а затем с легкостью разрешил их, продемонстрировав подлинную оригинальность мысли.

Сразу после этого он уехал из городка, но проехав всего версту, остановился в поле, распряг лошадей и пустил их пастись (своего кучера у него в этой истории у него еще нет, что еще раз доказывает, что она относится к первому этапу его деятельности). Тем временем р. Аба, его свояк и все остальные гости стали обсуждать слова Бешта, и вдруг поняли, что он поистине сделал «хидушим» — впервые открыл в тексте аспекты, которые до сих пор были никому неизвестны. Сразу после этого они наняли повозку и бросились вдогонку за Бештом. Найдя его в поле, они выразили свое почтение талмид-хахаму, и с тех пор р. Аба раз в месяц стал ехать на субботу к Бешту — судя по всему, уже в Меджибож.