Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма

Сговорились между собой ученики, что рабби Гершон из Китова, шурин Баал-Шем-Това, спросит его об этом. Когда Баал-Шем-Това вошел и сел во главе стола, задал ему рабби Гершон свой вопрос. Начал Баал-Шем-Тов произносить поучение, но оно, казалось, совсем не имело отношения к вопросу, и ученики были не в силах усмотреть в нем какой-нибудь ответ. И тут случилась удивительная вещь, какой никто не слыхивал. Внимая словам учителя, ударил рабби Гершон из Полонного по столу и воскликнул: „Турецкий!“, а через некоторое время „Татарский!“, а еще мгновение спустя „Греческий!“, и так называл язык за языком. Постепенно его товарищи по учению поняли: в словах поучения, говоривших, казалось бы, о совсем других вещах, он услышал и узнал исток и суть каждого языка — а кто научил тебя узнавать исток и суть языка, научил тебя и самому языку»[291].

Отсюда становится понятно, почему многим ученикам Бешта так важно было постоянно находиться рядом с учителем; вот почему они сопровождали его во многих путешествиях — иногда по одному-два, а иногда и до полутора десятка человек, образуя своеобразную свиту и «гвардию», отряд «рыцарей Бешта».

Во время таких путешествий, если верить «Шивхей Бешт» и другим источникам, они каждый раз, вновь и вновь убеждались в сверхъестественных способностях Бешта, его способность провидеть будущее и читать сокрытое в душах людей.

Вот одна из характерных историй такого рода: как-то раз Бешт с учениками был в пути, и по дороге им пришлось заночевать в лесу. Ученики стали перешучиваться о том, сможет ли Бешт сотворить чудо и устроить им обильную трапезу. Услышав это, Бешт заметил: «Ладно, завтра с Божьей помощью, устрою вам большое застолье, со всеми яствами».

На следующий день Бешт со свитой прибыл в некий город, где остановился в доме местного богача. И надо же: вскоре к Б-гачу приехал дядя-раввин из другого города, с которым тот не виделся больше 12 лет. По такому событию богач решил устроить пиршество, на которое пригласил многих жителей города. К тому времени те уже слыхали о Беште, но особого почтения к нему не испытывали. Скорее наоборот: город считался одной из цитаделей противников хасидизма. Да и гость богача полностью разделял эти взгляды.

Пир должен был начаться сразу после молитвы в синагоге, но Бешт с учениками остался молиться в доме. Как обычно, его молитва длилась дольше обычного, и когда гости вошли в залу, они увидели, что Бешт продолжает стоять в углу и молиться.

— Кто это, который все еще молится? — спросил богача дядя-раввин.

— Это и есть Бешт, — ответил богач.

Раввин поморщился, явно демонстрируя, что не испытывает к этому гостю никакого уважения, и все остальные гости стали рассаживаться за столы. Но при этом ни Бешта, ни его учеников демонстративно не пригласили даже за самый дальний стол.

Тем временем Бешт закончил молиться, подошел к раввину и сказал, что хотел бы поговорить с ним наедине. Раввин скривился, но понял, что отвечать отказом будет невежливо, нехотя поднялся из-за стола и отошел в сторону, где их никто не мог слышать.

— Вижу я, ваша честь, что у вас имеется один серьезный изъян, — сказал Бешт.

— Какой еще изъян? Не знаю я за собой никакого изъяна! — ответил раввин, видимо, уверенный в собственной праведности.

— Ну как же, — сказал Бешт. — Каждый раз, когда ты хочешь сосредоточиться на молитве «Слушай, Израиль!», перед твоим мысленным взором встает крест.

— Это ложь! — поспешно сказал раввин.

— Ну какая же это ложь, если ты постился из-за этого восемьдесят постов?! — показывая, что попытки скрыть от него что-либо бесполезны.

И тогда раввин заплакал, и признался, что все на самом деле так, и его это давно уже сильно мучает, и он будет благодарен Бешту, если тот поможет избавиться ему от такого наваждения.

— Есть для тебя только одно лекарство: отречься от недоверия к великим праведникам, — назидательно сказал Бешт, возможно, имея в виду и самого себя. И попробуй, раскаявшись в этом своем заблуждении, сосредоточиться на молитве, и ты увидишь, что исцелишься.

Раввин попробовал прочесть «Слушай, Израиль!», следуя указаниям Бешта о «каване», и действительно никакого креста перед его внутренним взором не предстало.

Тогда он взял Бешта за руку и усадил рядом с собой во главе стола, а затем за тот же стол усадили и других его учеников, всячески выказывая им знаки уважения[292] (260.

Разумеется, среди прочего, это еще одна история о победе хасидизма над «миснагдим». Но только внешне эта победа выглядит спонтанной. Достаточно обратить внимание, что Бешт остановился в доме одного из самых бозабьрать гатых людей города. Никакого другого объяснения тому, почему он предоставил Бешту и его ученикам свой дом, кроме того, что Б-гач уже был к тому времени тайным сторонником Бешта, просто нет.