Баба Нюра в новом теле (деле) (СИ)

Помнила, как Саныч навалился всем весом на газовый ключ, и вынесло часть трубы. Чтобы не утонуть в адски-пахнущем море, я кинулась вернуть её на место, но поскользнулась… О том, что в шестьдесят шесть очень вредно с размаху падать на кафельный пол, я подумала, когда открыла глаза в незнакомом месте.

Приподнялась, ощущая невероятную лёгкость в теле, — должно быть следствие шока, — и осмотрела светлую уютную комнату с широкой аккуратно заправленной кроватью, антикварным столом и зеркалом во весь рост. Овальное, в тяжёлой резной оправе, оно было как из сказки. Всегда мечтала о таком!

Сев на полу, посмотрела на отражение и забыла, как дышать. Из зеркала на меня синими и совершенно круглыми от изумления глазами смотрела та самая девушка из сна. Я вдохнула и подняла руку, чтобы потереть веки, а несостоявшаяся невеста отзеркалила мой жест. Покрутила головой, и она сделала так же.

Опустила взгляд на свадебное платье и машинально расправила нежные кружева.

Какого лешего происходит⁈

Моя руки были, как у молоденькой. Куда делись распухшие суставы и выступающие вены? Отчего кожа такая гладкая и белая? По спине поползли мурашки. Встала на ноги, и девушка тоже. Шагнула к зеркалу, нечаянно пнув пиалу, и вздрогнула. Чашка с ядом⁈ Посуда докатилась до газового ключа и разбилась.

Я наклонила голову набок. Ключа в моём сне не было. Подняла его, рассматривая со всех сторон. Тот самый, которым Саныч всё про…

Раздался стук в дверь.

— Дочка, открой! Умоляю! Девочка моя, не делай себе больно!

Шагнула к ней и, щёлкнув замком, распахнула. Уставилась на женщин из своего сна и, отчаянно сжимая газовый ключ, выругалась.

Ко мне бросилась одна из женщин и, рыдая, обняла:

— Ханна, девочка моя. Не надо в море! Живи, умоляю тебя!

От её материнской хватки сильно заныли рёбра. Не похоже на сон.

— Митькин берег! — с чувством выдохнула я, понимая, что всё это реальность. — Я снова девочка⁈

Какой вы представляете себе бабу Нюру? Интересно, наше видение сходится?

Баба Нюра и Ко

Баба Нюра, 66 лет, вдова

— заслуженная пенсионерка, но из любви к искусству не покидает стройные и не очень ряды борцов за комфорт жителей. Занимается тай-чи, обожает жареную мойву и за словом в карман не лезет. Искренне считает, что женщина тоже слесарь и докажет это любому даже без применения газового ключа.

Ханна, 18 лет

— нежное создание, комнатное растение, которое слова поперёк не вставит. Увы, её хрупкое сердечко было разбито, и вынести этого девушка не смогла. Но теперь в юном теле баба Нюра, и она всем покажет, где Митькин берег!

Семья Ханны, внезапно лишившаяся дома, состояния и положения в обществе.

Старший королевский инспектор Дэвон Мор, 27 лет

— принципиальный до дрожи чиновник с каменным сердцем и уверенностью в своей правоте. Ну что сказать… Встрял мужик!

Глава 4

Я сидела на кровати и отчаянно сжимала ключ, с которым ни за что на свете бы не рассталась, потому что казалось, что только он удерживает сейчас мою крышу на положенном месте. Разожму пальцы, и она со свистом уедет в закат!

У окна стояли четыре женщины одетые, будто статистки со съёмок исторического фильма. Посматривая на меня с тревогой и жалостью, они тихо перешёптывались:

— Кажется, наша девочка сошла с ума от горя, — сдержанно плакала бледная дама средних лет в тёмно-синем платье с длинными рукавами и высоким воротником. — Не вынесла страданий!

— Прекрати, Илана, — шикнула на неё самая старшая из женщин. Похоже, мы с ней были примерно одного возраста. Но, в отличие от меня, эта дама в молодости явно была красавицей. — Веди себя достойно. Некогда слёзы лить, нам нужно собрать самое необходимое и уходить из этого дома до того, как придёт тот человек и вышвырнет нас, как бездомных собак!

— Он не посмеет, — в ужасе прошептала самая молодая из этих женщин. Она прижимала к себе испуганную девочку лет восьми и заметно дрожала. — В ваших венах течёт королевская кровь!

Ага, значит, она невестка, поэтому внешне отличалась от других. Тоже весьма привлекательная особа, но её черты и манеры были лишены некого величественного флёра, который ощущался в других.

— Мама, мне страшно, — ныла девочка.

Четвёртая из женщин не отрывала от меня взгляда, полного любви и беспокойства.

— Собирайте вещи, я останусь с Ханной, — негромко проговорила она.

Когда мы остались одни, осторожно приблизилась ко мне и села рядом. Потянулась к моим рукам, но я машинально прижала ключ к груди, и она тяжело вздохнула.

— Бедная моя девочка. Как я могу облегчить твои страдания? Я бы с радостью взяла твою ношу на себя.

Она не плакала, но от её жалостливого тона у меня что-то неприятно дёргалось в груди.

— Как ваше имя? — спросила я, чтобы услышать звучание своего нового голоса.

Он оказался высоким и чистым, а лёгкая хрипотца, скорее, была следствием привычки. Прочистив горло, я легко избавилась от неё, добавив: