Бабье лето

Теперь по дороге, по которой я столько раз ездил один или с чужими людьми, я ехал со своими родными. Лошадей мы меняли на каждой почте. Однако для удобства матери и Клотильды мы дольше задерживались на одном месте и проезжали за день малые расстояния. Сопровождали нас прекрасная погода и множество белых и с красным отливом цветов. На четвертый день поутру мы подъехали к Штерненхофу. Матильде уже сообщили о нашем приезде. Мы откинули верх кареты, и взгляды моих родных были прикованы сначала к цветущему холму, на котором стоял замок, а потом направлены на саму постройку, затем на герб со звездами над воротами, на свод подворотни и наконец все взоры устремились к Матильде и Наталии, которые нас встречали. Мы вышли из кареты. Наталия то бледнела, то заливалась румянцем. С приветствиями не стали медлить. Клотильда и Наталия бросились друг другу на шею и заплакали. Мою почтенную матушку Матильда обняла и прижала к сердцу. Затем она мило и сердечно поздоровалась с отцом, протянув ему обе руки и проникновенно посмотрев на него своими все еще красивыми глазами. Наталия тем временем схватила и поцеловала руку моей матери. Отец, видимо, хотел сказать Наталии что-то веселое или даже шутливое. Но, рассмотрев ее, он стал очень серьезен, почти робок, он поздоровался с ней чинно и очень изысканно. Вероятно, его поразила ее красота, а может быть, он вспомнил, какое впечатление произвели на меня его камеи. Клотильду Матильда тоже прижала к сердцу. На меня никто не обращал внимания. Мы, перемешавшись, поднялись по лестнице, и нас привели в гостиную Матильды. Там приветствия обрели живые слова и надлежащую форму.

— Мы так долго знали друг друга и только теперь увиделись, — сказала Матильда моим родителям, усадив их.

— Мне много лет хотелось, — отвечал мой отец, — увидеть людей, которые были так доброжелательны к моему сыну и так возвысили его душу.

— Это Наталия, милая Клотильда, — сказал я, представляя друг другу девушек, — Наталия, которую я люблю так же, как тебя.

— Нет, больше, чем меня, и так оно и должно быть, — возразила Клотильда.

— Будь моей сестрой, — сказала Наталия, — я буду любить тебя, как сестру, я буду любить тебя всем сердцем.

— Я тоже говорю тебе «ты», — отвечала Клотильда, — я люблю брата, как саму себя, и так же буду любить тебя.

Девушки снова обнялись и поцеловались.

Когда мы сели за стол, я сказал Наталии:

— А меня вы вообще не приветствуете.

— Вы же знаете, — отвечала она, ласково посмотрев на меня.

Пошел более общий разговор о том же предмете.

Обе женщины не могли наглядеться друг на друга и то и дело брали друг друга за руки.

Когда наконец перешли к другому предмету и зашла речь о поездке, об ее приятных и неприятных сторонах, отец сказал, что мы все еще в дорожной одежде, что нам нужно удалиться, и спросил, когда он будет иметь честь снова представиться Матильде.

— Не надо представляться, — отвечала она, — а просто приходите, когда пожелаете.

— Итак, через два часа, — отвечал отец.

Мы пошли в свои комнаты, и отец велел нам одеться в нарядное платье. Через два часа они с матерью, оба по-праздничному одетые, пошли к Матильде, с которой им нужно было поговорить. Матильда приняла их в большой гостиной, и отец попросил для меня руки Наталии.

Через несколько минут были приглашены туда Наталия, Клотильда и я, и Матильда сказала:

— Господин и госпожа Дрендорф попросили твоей руки для своего сына.

Наталия, стоявшая в таком парадном платье, в каком я ее до сих пор ни разу не видел, отчего она показалась мне чуть ли не незнакомой, взглянула на меня со слезами на глазах. Я подошел к ней, подвел ее к ее матери, и мы сказали несколько слов благодарности. Она ответила очень любезно. Затем мы подошли к моим родителям и поблагодарили их тоже, и те тоже ответили нам любезно. Клотильда чувствовала себя в своем праздничном наряде очень скованно, как, впрочем, и все остальные. Мой отец разрядил натянутость, подойдя к столу, на который уже поставил какой-то ящичек. Он взял этот ящичек, приблизился к Наталии и сказал:

— Дорогая невеста и будущая дочь, вот небольшой подарок, но с ним связано одно условие. Вы видите, что замок обвязан ниткой, а на этой нитке — печать. Не разрезайте нитку до вашего бракосочетания. Причину моей просьбы вы тогда увидите. Согласны ли вы любезно ее исполнить?

— Благодарю вас за вашу доброту, — отвечала Наталия, — и это условие выполню.

Она приняла ящичек из рук отца. Моя мать и Клотильда тоже преподнесли ей подарки, а Матильда и Наталия, принеся свои подарки из соседней комнаты, одарили ими мою мать, Клотильду и отца. Мы с Наталией ничего друг другу не дали. Затем мы уселись вокруг стола, и начались задушевные разговоры. Под конец Матильда сказала:

— Итак, союз, который заключили сердца наших детей, скреплен и согласием родителей. День этого соединения навеки может быть назначен по вашему желанию и нашему усмотрению. Не будем говорить об этом сейчас, а посовещаемся и придем к согласию позднее.

После этих слов мы разошлись по своим комнатам.