Бабье царство. Русский парадокс

Гетман Кирилл был умен, независим, обладал хорошим чувством юмора. О своих детях говорил: «Мне их не понять, а им меня. Я сын казака, а они – гетмана». Во время очередной проповеди в Петропавловском соборе, закончившейся восторженным призывом митрополита: «Восстань из гроба, Петр! Погляди на величие Родины!», Кирилл сказал: «Не приведи, Господь! Если бы он восстал из гроба, как бы нам всем досталось!»

Царство Малороссия

Гетман Кирилл Разумовский стал воистину Самодержцем Малороссии. Но Царство должно было иметь столицу. Прежняя столица мятежного Мазепы – Батурин – после взятия русскими войсками превратилась в груду камней, поросших травой и кустарником. При Петре Первом из разоренного Батурина столица Малороссии была перенесена в город Глухов. В Глухове торжественно казнили гетмана Мазепу. Изменника повесили. Правда, сам повешенный не знал о своей казни – он в это время находился в бегах. Вместо него казнили чучело Мазепы…

Гетман Кирилл решил возродить, отстроить обе столицы (чтобы в Малороссии были, как в Великороссии, свои Москва и Петербург – Батурин и Глухов). Официальной столицей вновь стал Батурин – древняя столица Гетманщины. Он построил дворец, театр, церкви и мечети, обнес город крепкой стеною. Ученик Растрелли Алексей Квасов в обоих городах возводил здания в стиле украинского барокко.

Кирилл создал в Батурине воистину царский двор: штат придворных и царские развлечения – итальянскую оперу и французский театр, великолепные приемы, которые обслуживал знаменитый, конечно же, французский повар, и так далее. К сожалению, как положено при азиатском дворе, тотчас объявилось множество родственников, и началась «нормальная жизнь» – с мздоимством родни, обнищанием крестьянства, постоянными жалобами населения в Петербург. Уже вскоре Елизавета будет вынуждена призвать в столицу молодого гетмана и сильно ограничить его права… Но через три года он сумел вернуться в любимую Малороссию. С ним был все тот же Теплов, женившийся на его сестре. Вместе с Тепловым они начали преобразовывать малороссийскую жизнь в духе Просвещения. Кирилл восстановил старинное демократическое казацкое судопроизводство, реформировал казацкое воинство, мечтал сделать титул гетмана наследственным. В подбрюшье России возникало Государство – Малороссия…

Политика нимфы

«Она не имела дальних планов управления страной – она правила, как жила, изо дня в день». «Беспорядочная и своенравная русская барыня», – писал о Елизавете Ключевский.

Управлял страной в эти первые годы ее власти (сороковые годы XVIII века) канцлер Алексей Бестужев.

Императрица была суеверна и особенно верила людям, носившим имя ее отца. Участники переворота лейб-гвардеец Петр Грюнштейн и Петр Шувалов радовали ее своими именами. Бестужев ее быстро понял и постоянно эксплуатировал имя Петра.

Он объявил себя продолжателем «системы Петра». Суть ее сводилась к следующему: у России должны быть союзники, с которыми у нее нет территориальных споров и которые гарантируют нужную России ситуацию на ее границах – сухопутных и морских. Это были Англия и Голландия. Они субсидировали нашу армию, помогали контролировать ситуацию на Балтике – защищали наши морские рубежи. Но главным союзником являлась Австрия. Россия имела общего с нею врага – турок. И общую опасность на границе – вечно мятежную Польшу. Вместе с Австрией Россия могла контролировать ситуацию в опасно нестабильной стране. Другой общий с Австрией неприятель – прусский король, великий Фридрих, который «отгрыз» у Австрии Силезию…

Понимала ли Елизавета, что политика Бестужева – это всего лишь продолжение проавстрийской политики сосланного ею немца Остермана? Не понимала да и не хотела вникать. Имя отца ее совершенно успокаивало. Не беспокоило ее и то, что канцлер Бестужев – чудовищный мот. Он с удовольствием брал деньги у послов. Но Елизавета знала: он брал их выборочно – то есть у послов тех держав, с которыми Россия находилась в союзе. В соответствии с этим правилом Бестужев отвергал деньги, предлагаемые королем Пруссии. Но никогда не отказывался от подношений (даже настаивал на них!), имея дело с министрами Австрии, Англии, Голландии. Взятка от друга-союзника входила, с его точки зрения, в правила игры и была своего рода знаком уважения к мощи представляемой им державы. «…Я весьма верный ее императорского Величества раб и сын Отечества, чтоб я помыслить мог и против интересов ее и государства малейшее поступить», – писал Бестужев Алексею Разумовскому, отчитываясь перед фаворитом.

Только дважды Елизавета ослушалась канцлера. Бестужев хотел уладить конфликт с Данией, нашей верной союзницей со времен Петра. Канцлер предлагал согласиться с давним захватом датскими королями Шлезвига, принадлежавшего прежде голштинским герцогам – предкам наследника. Дания предлагала за Шлезвиг огромный выкуп. Но Елизавета знала, как любил Петр Федорович свою маленькую родину Голштинию, как мечтал вернуть захваченный Данией Шлезвиг. Он буквально жил этой мечтой… И она отказала Бестужеву.