Бабье царство. Русский парадокс

Никто не понимал, что Петр Третий исполняет мечту, завещанную отцом и кровью деда: вернуть родовые земли и покарать захватчика – Данию. Да, он поклонялся Фридриху с фанатизмом юности, и это было неудивительно. Король-философ, друг Вольтера, сторонник просвещенного абсолютизма, король-полиглот, король-воин, превративший скромное маркграфство в мощную европейскую державу, был одним из главных властителей дум Европы… Но для русского народа Фридрих – враг, лютеранин, «нехристь». Вместо прежней, понятной армии и народу «войны с немчурой» Петр Третий велел готовиться к непонятной войне с Данией, давней союзницей России… Гвардия с возмущением узнала, что ее готовят к отправке на фронт – на эту непонятную войну. Австрия, также многолетняя союзница России, попыталась сохранить отношения. Угодливо предложила деньги и войско против Дании. Петр отвечал высокомерно и дерзко: «Деньги мне не нужны, я надеюсь один управиться с своими врагами. Но коли понадобится помощь, стану искать ее в другом месте, но только не в Вене».

Все дальнейшие шаги вызывали гнев гвардии. Петр ввел военную форму прусского образца – форму вчерашних врагов. Он назначил командовать конной гвардией герцога Георга Голштинского, не знавшего по-русски ни слова. Петр заставлял состарившихся, потолстевших елизаветинских вельмож и престарелых фельдмаршалов маршировать на гвардейских смотрах и парадах…

Короче, Петр сумел объединить против себя всех – армию, гвардию, духовенство и бюрократию. Он «сверху» подготовил переворот. Уже не боялась негодовать улица. Языки развязались, громко ругали Государя. Случилось самое страшное для Самодержца – после ликвидации Тайной канцелярии ушел страх.

30 апреля 1762 года произошло событие, после которого Екатерина окончательно поняла: пора действовать! И не медля!

«Дура! Дура!»

По случаю заключенного мира с Пруссией шли трехдневные празднества, горели фейерверки. Петр обожал огненные потехи. На торжественном обеде Екатерина должна была произнести тост за здоровье императорской Фамилии. Во время тоста она осталась сидеть, в то время как все гости поднялись. Взбешенный Петр послал генерал-адъютанта Гудовича спросить, «почему не встала». Она объяснила: потому что она член императорской Семьи, как и Петр. И вся его ярость против нее, которую он столько сдерживал, неожиданно прорвалась в безобразной сцене. Петр снова отправил Гудовича сказать ей, что она дура. Понимая, что Гудович смягчит, сам громко закричал: «Дура! Дура!»

Она расплакалась. Но тотчас взяла себя в руки и попросила стоящего за ее креслом камергера графа Строганова рассказать что-нибудь забавное. Строганов поспешил это сделать, заглаживая скандальный эпизод.

Возможно, это были не просто прежние счеты. Слухи о заговоре дошли до Петра, и, вероятно, он решил воспользоваться случившимся. Уже вечером Петр приказал адъютанту арестовать Екатерину… Но страх ушел из общества, и адъютант не спешил исполнить приказ. Вместо этого он сообщил о приказе принцу Георгу Голштинскому. Дядя, понимая, какой взрыв негодования это вызовет, упросил Петра отменить приказ. Петр, как впоследствии и его сын Павел, легко приказывал и так же легко отменял приказания…

Но поругание супруги на глазах высшего общества сделало Екатерину страдалицей, вызвало возмущение при дворе и, главное, в гвардии. Уже на следующий день благодаря Орловым в казармах только об этом и говорили. Утверждали, что Петр окончательно решил заточить Екатерину в монастырь и жениться на полюбовнице. «Парламент с ружьями» негодовал.

С этих пор Екатерина стала торопить переворот. Наступила пора действовать. Но она знала правила переворотов: при любом энтузиазме гвардейцев деньги раздать необходимо. А денег у нее не было. Она обратилась к послам. Французы, помнившие «благодарность» Елизаветы, денег не дали, зато англичане оказались щедрыми – выделили сто тысяч. Не зря спала с Понятовским!

Накануне

Переворот должен был состояться, как только Петр покинет Петербург и отправится к армии. Тайная канцелярия была упразднена, новая структура при Сенате только организовывалась, главу прежней тайной полиции, Александра Шувалова, Петр сделал сенатором, фельдмаршалом и главой новой формирующейся спецслужбы. Но от этих титулов самый бездарный из Шуваловых способнее не стал. Заговор, о котором знала половина Петербурга, попросту проморгал. Даже до Фридриха дошли слухи о заговоре – ему сообщил их его посланник. Фридрих был обеспокоен…