Бабье царство. Русский парадокс

Руководитель переворота считала политический сыск своей первейшей «государственной работой».

Августейший следователь

Императрица Елизавета выслушивала краткие доклады генерала Ушакова во время туалета, между балом и церковной службой, целиком полагаясь сначала на этого способнейшего инквизитора, а после его ухода – на бездарнейшего Александра Шувалова…

Екатерина действовала сама. Сама вникала во все тонкости, «что до Тайной касается». Сама ведала всем ходом расследования наиболее важных дел, утверждала официальные приговоры, которые часто и писала сама. Сама же внимательно следила за слухами в обществе.

Манифест о молчании

Заработавшая Тайная экспедиция донесла, что слухи об удушении Петра Третьего и готовящемся браке с любовником Григорием гуляют по городу. Екатерина ответила манифестом 1763 года «О воспрещении непристойных рассуждений и толков по делам до правительства относящихся». Впоследствии в письме она назвала его кратко и точно – «Манифест о молчании». И, чтобы общество не забывало, возобновляла этот манифест и в 1764, и в 1765 годах, после убийства Иоанна Антоновича.

За исполнением положений Манифеста деятельно следила Тайная экспедиция.

В нее перешел весь штат елизаветинской Тайной канцелярии, кроме начальника – графа Александра Шувалова. Эту бездарь она прогнала, но прогнала согласно своей традиции: сначала наградила благодарностью в 2 тысячи крепостных с деревнями, хотя он был ее врагом во время правления Елизаветы. Она следовала правилу: «Хвали громко, ругай тихо, точнее, неслышно».

Она помнила об Ушакове и искала подобного. Просветитель Екатерина не могла быть пугалом, которого боится общество. Нужно было найти такое пугало – нового Ушакова, имевшего «особливый дар вести следственные дела». Она умела искать и нашла. Это был обер-секретарь Тайной экспедиции Степан Шешковский.

Его смертельно боялись

Степан Шешковский был сыном жалкого приказного. В одиннадцать лет (люди тогда рано умирали, но зато рано начинали) он пошел работать в Сибирский приказ. «Раз берем – разберем» – приятное правило этого приказа, и, следуя ему, можно было славно обогатиться, но… У юношей бывают мечты, которые для них важнее денег. У этого оказалась особая мечта. Ему было тринадцать, когда его взяли на время (писарь заболел) писать бумаги в Тайной канцелярии. Писарь выздоровел, и Шешковского вернули в Сибирский приказ – на прежнее теплое место. Но тщедушный малорослый подросток уже обрел мечту – стать всесильным инквизитором.

Через три года Шешковский без ведома своего начальства уехал в Петербург и вновь явился в Тайную канцелярию к Ушакову. Видимо, тот оценил юнца, и Шешковского отправили работать в московскую контору Тайной канцелярии. Тогдашняя характеристика юного русского Фуше: «Писать способен, не пьянствует и при делах быть годен».

Ему было тридцать пять, когда произошел переворот Екатерины. За спиной – двадцатилетний опыт сыскной работы. За эти годы Шешковский создал целую сеть шпионов, которая сообщала о недозволенных разговорах и при дворе, и в народе. Знал он обо всех компрометирующих интрижках придворных. Работал и сам – вынюхивал, появляясь на балах и маскарадах…

Шешковский был фанатиком дознания любой ценой. Причем «республиканка в душе» (как называла себя Екатерина) отлично знала методы его дознаний. Шешковский допрашивал только знатных господ. Обычно это были молодые дворяне, излишне поверившие в свободу. Так что иные позволяли себе рассуждать о деспотизме и любовных делах Императрицы, «то есть о предметах их не касающихся». Этих нарушителей «манифеста о молчании» доставляли в канцелярию прямиком к Шешковскому.

Их встречала жалкая фигурка, одетая в серенький поношенный сюртучок, застегнутый на все пуговицы, – типичная «приказная крыса». Молодой господин, полный достоинства и охраняемый законом, насмешливо-презрительно отвечал на вопросы Шешковского, ведь он вырос в то время, когда по закону «о вольности дворянской» дворян запрещено было сечь… И внезапно «получал палкой под самый подбородок, так что зубы затрещали, или повыскакивали», как делился сам Шешковский… Но это было только начало. Жалкий мозгляк начинал с необыкновенной силой, умением и, главное, упоением сечь!.. Шешковский работал кнутом с поразительной ловкостью и силой – итог многолетних тренировок на самых разных, но всегда изнеженных телах.

Был у него, по слухам, и главный сюрприз