Бабье царство. Русский парадокс

Когда при юном Петре Втором двор переехал в Москву, Миних остался за главного в Петербурге. Он генерал-губернатор Петербурга и всей завоеванной Прибалтики – Ингерманландии, Карелии и Финляндии. Именно тогда он закончил строительство канала, обеспечив безопасное плавание судов из Европы в новую столицу, в обход бурного Ладожского озера. Миних модернизировал крепости Петербурга, включая Петропавловскую и Кронштадт, построил кирху на Невском проспекте – самое высокое на тот момент сооружение после Петропавловского собора. Командовал всей артиллерией и инженерными войсками Империи. Теперь «немец» стал Президентом Военной коллегии, генерал-фельдмаршалом.

Повелительница и немцы

Императрица Анна, как справедливо писал историк князь Щербатов, имела «ограниченный ум и никакого образования», зато у нее было «здравое рассуждение о себе», и потому она «новых узаконений и учреждений мало вымышляла». У нее хватало здравомыслия слушаться сведущих людей. Она хорошо запомнила: дядюшка Петр доверял Остерману. И она будет делать то же до конца своих дней.

Остерман придумал вернуть старую форму правления – Сенат. Анна согласилась. Указом Государыни был распущен Верховный Тайный Совет. Сенат обрел власть как при Петре, чтобы… Чтобы тотчас ее потерять и стать привычной декорацией. Ибо Остерман сделал следующий шаг. Было учреждено подобие Верховного Тайного Совета – Кабинет министров в составе трех человек. Остерман стал фактическим главой Кабинета, а при нем – декорация из двух безвластных русских министров – графа Гавриила Головкина и князя Алексея Черкасского.

Граф Головкин, прежний член Верховного Тайного Совета, зарекомендовал себя послушным и трусливым во время падения Верховников. У Головкина была и другая важная заслуга – его жена, двоюродная сестра Императрицы… Князь Черкасский – богатейший по числу крепостных помещик в России, также отлично послуживший Анне в день падения Верховников. Его насмешливо именуют «телом кабинета» – за трусливую покорность Остерману. Как писал о нем князь Щербатов: «человек молчаливый и тихий… повсюду являл осторожность». Но такой и был необходим новой немецкой власти, так как «трудно среди русских найти подданного, который… совмещал бы самое знатное происхождение, очень большое состояние и ограниченность, равняющуюся его покорности», – писал французский посол маркиз де ла Шетарди.

Итак, Остерман… управляет министерствами, Лёвенвольде – двором, Миних – армией. Все ключевые места – немецкие… Справедливо возразят: все упомянутые были и при Петре. Миних, Остерман и Карл Лёвенвольде – «птенцы гнезда Петрова». Но тогда правил сам великий Петр, окруженный Меншиковым, Ягужинским, Ромодановским, Шереметевым… Вся эта немецкая когорта сотрудничала. Теперь же она правила.

И во главе этой правящей когорты стоял отнюдь не великий Петр, а прибывший из Курляндии жестокий малограмотный временщик Бирон и… все тот же Остерман.

…Остерман с самого начала раздражал Бирона, который никак не мог и не сможет подчинить его до конца… Остерман всегда умел хитро отстоять свое мнение, и оно часто побеждало. Императрица обожала повелителя своего сердца, но уничтожить мудрого человека, оставленного ей в наследство дядюшкой-батюшкой, Бирону не позволила. Дядюшке-батюшке Петру она свято верила даже после его смерти.

Бирону придется смириться с Остерманом. Но он будет заботиться о том, чтобы внутри Кабинета министров всегда имелась оппозиция ему. Одно время таким человеком был назначенный им в военные министры Миних. Но Бирон быстро понял: «таскать для него каштаны из огня» Миних не намерен.

И Бирон поспешит отправить его воевать.

Расправа

Анне было удобно в Москве, городе безмятежного детства. О Петербурге у нее сохранились печальные воспоминания – постоянное унижение и страх перед крутым дядюшкой-батюшкой, ненавидящим род Милославских, и не всегда доброй тетушкой-матушкой. Но Бирон захотел, и Анне придется покинуть теплую благодатную Москву и переселиться обратно в холодный Петербург.

Но еще в Москве она начала выполнять заветы Петра Великого и истинных, то есть грозных Царей. Те, кто пытался украсть ее власть, должны дорого заплатить. Обществу надлежит запомнить урок. И «Иван Грозный в юбке» начала расправу.