Бабье царство. Русский парадокс

Оба посла знали об антинемецких настроениях, царящих в казармах гвардии. Оба готовы были поддержать переворот – чтобы покончить с проавстрийским курсом Остермана. Шведы предложили Елизавете начать интенсивные военные действия, дабы заставить правительство убрать все армейские подразделения из Петербурга. Тогда в столице останутся только гвардейские части, готовые поддержать «Матушку». Правда, шведы хотели в благодарность получить обратно территории, завоеванные Петром. Елизавета никаких обещаний не давала – одни очаровательные улыбки. Вообще, как справедливо сказал современник, «у нее был очень женский ум, но его у нее было много».

Шетарди не интересовали территории. Его король Людовик Пятнадцатый вел бесконечную войну в Европе, упорно проигрывая битву за битвой. Посол мечтал заполучить в союзники короля русскую армию. К принцессе весьма приближены были друг Шетарди и агент всех послов – лейб-медик Елизаветы хирург Лесток. Лесток получал деньги от Шетарди и служил передаточным звеном.

Ушаков, как всегда преданно служивший действующей власти, постоянно докладывал Остерману о встречах лейб-медика с Шетарди и шведами…

Остерман предложил (в который раз!) правительнице поспешить – выдать опасную Елизавету замуж или, что лучше, отправить ее в монастырь. Для этого исполнительный Ушаков брался арестовать кого-нибудь из придворных Елизаветы и под пыткой получить от них нужные показания.

Но Анна Леопольдовна была добра, она отказалась. Как говорил Наполеон: «Когда мне говорят, что такой-то король добр, я говорю: какое неудачное в стране правление». Опасно быть доброй в самодержавном Государстве.

Портрет молоденькой девушки, оказавшейся на троне

День юной правительницы огромной Империи был совершенно заполнен – чтением модных французских романов и нежнейшей дружбой с любимой фрейлиной Юлией Менгден. А главное – Любовью. Конечно, не к мужу! Анна Леопольдовна была девушка современная и подчинялась современным правилам своего (галантного) века. Она поглощена страстью к саксонскому посланнику Морицу Линару. «По внешности это был в полном смысле фат. Он был большого роста, хорошо сложен, рыжевато-белокурый, с цветом лица нежным, как у женщины… Он хвастался, что имел восемнадцать детей», – рассказывала о нем в своих «Записках» Екатерина Великая.

Во время коротких разлук с любимым Анна писала ему страстные письма: «Не нахожу вокруг ничего похожего на вас, но всё вокруг заставляет меня вспоминать о вас… о вас… только о вас!»

После ареста Бирона Анна Леопольдовна заняла Летний дворец. Были слухи, о которых пишет Герцен, будто Анна, потеряв рассудок от любви, «спала со своим любовником на балконе Летнего дворца». В этом вздоре читалось отношение к несчастной правительнице. Ее не любили. Между тем это было самое мягкое правление с начала века. Именно при Анне вспомнили при дворе о человеческом достоинстве. Видимо, свадьба князя Голицына в Ледяном дворце вызвала у нее такое отвращение, что тотчас после смерти тетушки она запретила «поругание над дураками» и приказала «распустить по домам всех шутов, наградив их достойно».

Князь Голицын-Квасник сразу же перебрался в Москву, в родовое Архангельское, где жена, бывшая шутиха Буженинова, благополучно родила ему двух сыновей – князя Алексея (умрет холостяком) и князя Андрея (имевшего многочисленное потомство). Но пребывание в Ледяном доме не прошло для нее даром, и шутиха-княгиня вскоре скончалась. Тогда князь, вопреки православным законам, женился в четвертый раз. Несмотря на его весьма немолодые лета, жена Аграфена Хвостова исправно рожала ему дочерей. Три маленькие княгини одна за другой явились на свет… Неизвестно, что сострил по этому случаю вельможный шут… Князь умер в глубокой старости на девяносто первом году жизни.

…Анна Леопольдовна начала возвращать ссыльных и награждать обиженных. Наталье Долгорукой, прибывшей из ссылки и совершенно обнищавшей, вернула поместье, принадлежавшее ее несчастному мужу. По предложению Миниха Анна издала закон против злоупотреблений в бюрократии. В указе писалось, что челобитные «от людей бедных и неимущих» в коллегиях и в самом Сенате часто не разбираются годами, «…решения не принимаются и те бедные челобитчики, таскаясь за теми своими делами, приходят в крайнее разорение и нищету, что нам слышать очень прискорбно». Отныне челобитчики, ставшие жертвой волокиты, имели право подавать жалобы прямо Правительнице. Но пал Миних, и Анна перестала следить за исполнением указа. Ибо пришедший во власть Остерман знал правило русской бюрократии: «Раз берем – разберем». Это был тысячелетний обычай страны. И ссориться с могущественной русской бюрократией Остерман не собирался.