Бабья доля (сборник)

Снова снег за моим окном.
Помоги же мне, первый снег,
научиться забыть о нём
и не видеть его во сне!

Но и мне, и другим, смеясь,

Снег ласкает воротники.
И растает он через час
От тепла чьей-нибудь руки.

Ну, не тай! Ну, побудь со мной.

Спой мне вьюгами – о весне!
Очень холодно мне одной.
Помоги же мне, первый снег.

1948

* * *

Зима спокойна, а потом
завьюжит к февралю.
…А ты опять забыл о том,
что я тебя люблю.

А где-нибудь за синью рек,

в далёкой стороне
хороший, сильный человек
мечтает обо мне.

Но я, по жребию судьбы,

опять ночей не сплю
из-за того, кто позабыл,
что я его люблю.

1948

* * *

Выйду к речке, тонкой веткой хрустну,
оборву тенёт тугую нить.
Осенью всегда бывает грустно,
даже если не о чем грустить.

Подойду к красавице рябине,

руку ей на шею положу,
по какой, единственной, причине
я грущу сегодня, расскажу…

Мой упрямый, я тебя прошу:

ты прости мне эти разговоры.
Я всегда молчу про наши ссоры —
сору из избы не выношу.

А сейчас никто ведь не узнает.

Зиму всю рябина смотрит сны,
и она, красавица лесная,
мой рассказ забудет до весны.

Только пусть его подхватит ветер,

или даже сразу все ветра:
много ведь людей на белом свете
ссорятся, как мы с тобой вчера.

Пусть же ветры возле них повьются,

им расскажут наш вчерашний спор.
А они – над нами посмеются
и всю жизнь не ссорятся с тех пор!

1948

* * *

Захлопнуть окно —
и не ждать, и не звать,
и всё – всё равно,
и на всё наплевать!

Но только упрямо

стучится в виски:
за тонкие рамы
не спрячешь тоски,

за чистые стёкла

не спрячешь беды.
Ударились в окна
соцветья воды.

Я с детства умела

уйти босиком
отчаянно смело
под ливень и гром,

чтоб в небе темно,

и земли не видать,
и всё – всё равно,
и на всё наплевать!

И всё – всё равно,

если знаешь одно:
что только навстречу
идти решено

и ливням, и граду!

И, словно в награду,
засветится счастье
подковами радуг.

И встанешь опять

на большие пути —
не ждать и не звать,
а идти и идти!

Назло километрам

шагнуть за порог
к разливам и ветрам
широких дорог!

1948

Бабье лето

В сентябре на тропки густо
листья пёстрые легли.
Сентябри в народе грустно
бабьим летом нарекли.

Только что это такое —

лишь машины замолчат,
до рассвета над рекою
не смолкает смех девчат!

Видно, весело живут:

платья гладят, кудри вьют,
по уплясанной поляне
туфли-лодочки плывут.

А уж песню запоют —

ива склонится к ручью,
дрогнет старая берёза,
вспомнит молодость свою.

Выйдет на небо луна,

но не знает и она,
то ли это бабье лето,
то ли девичья весна!

1948

«У скрипучего причала…»