Бабья доля (сборник)

Я всё ещё не веря, не мигая,
на тот перрон негаданный смотрю.
Ещё есть время. Крикни: – Дорогая…
Не говори: – За всё благодарю!

Неужто это называют силой,

чтоб, как на свечку, дунуть на зарю,
сломать крыло родному слову «милый»,
живой любви сказать: – Благодарю!

Прости. Не упрекаю. Не корю.

…Я всё ещё на тот перрон смотрю.
Я всё ещё тебе не верю, милый.

1965

«Нет, я не виновата. Не слаба…»

Нет, я не виновата. Не слаба.
И не сужу, как в молодости, строго.
Но это – не любовь. И не судьба.
А просто – снова трудная дорога.

Ну, что, давай присядем перед ней

и скажем то, о чём пока молчали:
что оба мы красивей и сильней,
чем друг о друге думали вначале.

Вот почему ещё больнее боль,

и нету сил идти и верить строго,
что это – не судьба. И не любовь.
А просто – снова трудная дорога.

1965

Ручей

Заблудишься, к ручью лесному выйдешь,
присядешь на лесине иль на пне,
и сразу тропку из лесу увидишь,
и всю себя увидишь в глубине.

Исхлёстанные папоротником ноги.

И руки от усталости дрожат.
А годы, и обиды, и тревоги
на самом дне, как камушки, лежат.

И кто в ту глубину не заглядится —

себя не передумает над ней?
Да только поздно – солнышко садится,
да и ручьи к закату холодней.

…Спасибо, жизнь: учила – научила!

Такой ручей ты мне приберегла,
что я прошла и ног не замочила,
а всё, что надо, сразу поняла…

Самой-то мне бы век не догадаться,

не подойди я к этому ручью,
что нету сил ни биться, ни сдаваться,
что время соглашаться на ничью.

Как тихо!.. Ни тревог. Ни затемнений.

Не плачут, не тоскуют и не ждут….
Но раны от проигранных сражений
больней болят и медленнее жгут.

1965

«От берёзового колышка…»

От берёзового колышка,
от далёкого плетня
отвязалась речка воложка,
докатилась до меня.

Вот и гуси сизокрылые,

вот и старая ветла…
Что ж так поздно, речка милая?
Где ж ты раньше-то была?

Вот и горькая припевочка

вниз по реченьке плывет:
«Не тому досталась девочка,
потому и слёзы льёт!»

Замерла ветла корявая:

всё, как надо, поняла.
Что ж ты поздно, песня правая?
Где ж ты раньше-то была?

1965

«Тише, годы! Всё-то в сердце свято…»

Тише, годы! Всё-то в сердце свято.
Тяжело и радостно двоим.
Вы похожи на того солдата,
мною нареченного моим.

Всё смешалось. Ландыш шевельнулся

на краю завьюженной земли.
Я не знаю: это он вернулся,
или это вы ко мне пришли.

Вам на плечи руки поднимаю —

сами руки падают назад:
это я впервые понимаю,
до чего не дожил тот солдат.

Потому, беспомощно и строго,

у кого хотите на виду, я приду!
И снова у порога,
как девчонка, губы отведу.

Потому стоим мы угловато,

даже руки не соединим.
Перед кем я больше виновата —
перед вами или перед ним?

1965