Бабка Котяжиха

– Здравствуйте! – громко поприветствовала она всю компанию.

– О, Васька, здорово! – пренебрежительно усмехаясь, громко воскликнула Груня.

Василиса ничего не сказала ей в ответ. Она помялась возле дерева, хотела было присесть, да увидела, что единственное свободное место между девчатами не зря осталось незанятым, было оно испачкано, то ли золой, то ли ещё чем. И Василиса осталась стоять, не решаясь испортить свою единственную праздничную юбку. И в этот момент к ней вдруг шагнул Матвей. Он снял с себя пиджак, лихо накинутый на одно плечо, и, постелив его на поваленное дерево, улыбнулся Василисе:

– Присаживайся, Василиса, а то у тебя такая красивая юбка, жаль будет её испачкать.

Василиса вспыхнула, что маков цвет, прошептала «спасибо», и села промеж девчат на постеленный Матвеем пиджак. Подружки тут же отсыпали ей семечек в пригоршню, и Василиса, лузгая семечки, тоже стала слушать Матвея, который продолжил свой рассказ. Она увидела, как недобро зыркнула на неё глазами Груня, обожгла злым взглядом, но тут же и забыла про это, глядя на своего любимого Матюшу. Все смеялись, болтали, и Василиса с ними, она и не заметила, как Груня, встав со своего места, тихонько зашла за её спину, и аккуратно и незаметно натянула её юбку на сучок, торчащий из бревна. Вскоре пришёл Петруня, деревенский гармонист, и весело заиграв на гармонике, крикнул:

– Ну-ка, ребята, девчата, давайте танцевать! Дробушечки!

Все радостно соскочили со своих мест и поспешили на площадку позади дерева. Уж сколько поколений ног истоптали её до блеска, отплясывая здесь танцы. Вскочила на ноги и Василиса. И в тот же миг раздался громкий треск. Юбка Василисы оказалась разорванной о сучок, огромный клин ткани от самого подола и почти до пояса был вырван одним движением. Василиса застыла, словно статуя, не зная, что делать, она находилась в такой растерянности, стыде и ужасе, что просто молчала, закусив губу. Девчонки ахнули, а Груня, глянув на её юбку, расхохоталась во всё горло, указывая на Василису пальчиком:

– Ну вот, единственная праздничная юбка оказалась негодной! Теперь нашей Ваське ни потанцевать, ни поплясать, ни порадоваться!

Ребята притихли, девчата изумлённо уставились на Груньку, а потом заговорили:

– Грунька, да что ты такое несёшь? Что с тобой сегодня, чего ты такая злая?

– Да ничего, – поведя плечиком, хмыкнула та, – Ну что, идёмте танцевать или так и будем стоять да юбки драные разглядывать?

Василиса же, не вымолвив ни слова, бросилась бежать по дорожке в сторону деревни. Она бежала и плакала. Слёзы так и катились по её щекам горошинками. Она вытирала их ладошками, а они всё текли ручьём, попадая на губы. Василиса облизнула их язычком, слёзы были солёными. Ей было горько, обидно и больно.

– За что она так со мной? – думала девушка, – Что я ей сделала? Ведь она живёт хорошо, одна дочь у матери с отцом, родители оба работают, у них полный двор скотины. Каких только нарядов у неё нет, новые ленты на каждый праздник. Что ей ещё не хватает?

Потихоньку успокоившись, выплакав своё горе, Василиса сбавила шаг, и пошла не спеша, вот и калитка родная показалась. Постояла Василиса немного на тропинке, чтобы обсохли слёзки, вдохнула полной грудью свежий ночной воздух, напоённый запахами трав с деревенских лугов, да толкнула калитку.

– Эх, матушка теперь расстроится, да и ей самой погулять больше будет не в чем, купить новую юбку им просто не на что. И как же она только умудрилась так разорвать свой единственный праздничный наряд? Вот тетёха.

Так, ругая себя, она вошла во двор, но сразу не пошла в избу, а присела на скамеечку под окнами. Тут же подбежал к ней их пёс Алтрапка, заглянул в глаза, положил на колени большую свою морду, облизал горячим языком ладони, успокаивая и жалея милую свою хозяюшку. Погладила Василиса доброго друга и пошла в избу. Мать уже спала крепко, умаялась за день, даже и не услышала, как Василиса вошла. Девушка разделась и легла в кровать, но не удержалась, вновь расплакалась над своей горькой судьбой, так и уснула она с мокрыми от слёз щеками. И снится ей сон, будто идёт она по широкому пшеничному полю, золотые волны вокруг неё колышутся от ветра, а в пшенице синими огоньками светятся васильки, и много их, так, что кажется и не поле это, а небо – голубое с золотым. А навстречу Василисе идёт по полю парень в белой рубахе. Как подошёл он ближе, разглядела она, что это Матвей, а в руках у него букет васильков. Приблизился он к Василисе, букет ей протянул, и со смехом, потрепав её за плечо, сказал:

– Не реви, рёва-корова, всё будет хорошо!

Василиса вздрогнула и проснулась. Над ней стояла матушка и трясла её за плечо:

– Василисушка, донюшка, что с тобой? Ты чего всхлипываешь?

Подняла Василиса голову, поглядела на мать, на юбку, что на стуле у кровати висела, да снова заплакала.

– Да что с тобой? – забеспокоилась мать, – Расскажи, поведай матери!

– Матушка, я юбку порвала, – ответила Василиса.

– Как порвала?

– Зацепилась за сучок.