Бабл-гам

Я больше не была одинока и сменила блуждания по своему низкому чердаку на еженощные попойки, Бетховена — на шум голосов и плаксивую французскую попсу, пустыню чувств — на пошлую доступность, уверенность, что в моей несчастной судьбе есть хотя бы нечто трагическое и неповторимое, — на убеждение, что я просто дура, одна из многих, неудачница, одна из многих, свой гнев — на летаргию и забвение, свое отражение в зеркале — на маску печального клоуна с потекшей тушью, на амплуа потасканной старухи у барной стойки, мысли о самоубийстве — на дрейф по воле волн.

В бар вошел Дерек с накрашенными девицами, уселся в углу, отдал пальто и заказал выпить. Потом рассеянно взглянул на другие столики, его взгляд остановился на мне, и Клер сказала: «Ой, это Дерек Делано, это Дерек Делано, вы видели, как он на меня смотрит!» Несколько секунд он разглядывал меня так, словно никогда не видел, а впрочем, он меня никогда и не видел, а потом отвел глаза, и почему мне должно быть не по фигу?

Глава 16 Нон-кино

ДЕРЕК. По сути, я изобрел нон-кино. Это совсем новый жанр, целиком отвечающий нашей нигилистической эпохе, жанр, ставший весьма показательной иллюстрацией вырождения того конца века, чьим трудным ребенком я был, — конец цитаты. Нон-фильм — это прежде всего бюджет: нет денег — нет фильма, а значит, в широком смысле, нет и нон-фильма; затем сценарий, придуманный мною, создание параллельной реальности, декорации, конечно, натуральные, но все же декорации, целая армия статистов, и, наконец, глава проекта, т. е. режиссер. Режиссером был я, а Мирко, негодяй, был моим первым помощником, и была еще актриса, красивая, добрая, с пухлыми губами, этой актрисой была Манон.

Этим сходство с кино и ограничивалось, потому что характерная черта нон-фильма — отсутствие камер.

Нон-фильмы стоили не слишком дорого, потому что не было съемочной группы и оборудования, они недорого стоили, но и не приносили ровно ничего, поскольку не предназначались для зрителя. Нон-кино не знало проблемы денег, это было настоящее искусство.

Нон-фильмы не оставляли по себе никакого следа, они были летучими, как попперсы, неумолимыми, как жизнь. Здесь ставили на кон свою судьбу, и не было закрытых показов. Кончались нон-фильмы плохо.

Этот нон-фильм я назвал «Бабл-гам», потому что все в нем выглядело полым, розовым и липким: декорации, слова, чувства, сами персонажи, в том числе и я, были полыми, розовыми и липкими, готовыми лопнуть, и то, за чем они гонялись, все это вожделенное признание, вся эта вожделенная известность в эпоху, когда разворачивалось действие, тоже уже стало полым, розовым, банальным и недолговечным, как жалкий шарик из жвачки, который в конечном счете неизбежно лопается прямо вам в физиономию.

Розовый шарик — это то, чего хотела Манон, что искала Манон, именно ради него однажды вечером, почти два года назад, она продала мне душу.

Это был первый эпизод, вступительная сцена, начало конца. Я нашел девушку, а вернее тему, и купил ее душу под «Paint It Black» The Rolling Stones.

Я привел ее к себе и кое-как трахнул. Я смылся, пока она не проснулась, потому что уже ее не переносил. Мелодия: «Roxanne» The Police.

Назавтра я отправил ее к Шанель со своей кредитной картой и шофером, чтобы не сбежала. Она вернулась в отель с новыми шмотками и угрызениями совести на две копейки. Монолог. Поцелуй.

Мелодия: «Souvenirs» The Gathering (музыкальная тема нон-фильма). Конец экспозиции.