Бабл-гам

Потом я перекупил агентство «Вэнити», стоявшее на пороге краха. Перекупил и выставил весь персонал за дверь. Потом заставил позвонить Манон и начал кастинг. Мне нужны были двойники, много двойников. Я открыл или перепрофилировал офисы в Париже, Нью-Йорке, Москве, Милане, Лондоне, переманил дорогих скаутов, дал объявления. Пятьдесят человек на полной ставке безостановочно прочесывали улицы, бары, кабаки, модельные агентства, городские парки, школьные дворы и супермаркеты в поисках двойников. По первому варианту сценария я составил исчерпывающий список необходимых двойников. Я отверг четверых Вернеров Шрейеров, пока не нашел то, что надо, он работал в баре для гомосексуалистов в Монреале. Я нашел близняшку Наташи Кадышевой прямо в агентстве самой Наташи, бедняжка была полька и ни разу не снималась, несмотря на свое сходство с Кадышевой — или как раз из-за него. Мне нужны были двойники всей светской фауны из мира моды, телевидения, кино. Мне нужны были модели и статисты. Собрав достаточное количество народа, я отправил их всех в старинный швейцарский пансион, подновленный моими стараниями, где Мирко, с помощью старой преподавательницы танцев на пенсии и стилиста-героиномана, которого вышвырнули от Баленсиаги из-за проблем с наркотиками, учил их «всему-что-нужно-знать», чтобы выглядеть идеальной крошкой из клипа. В программе: релукинг — парни учились, как пользоваться стайлинг-гелем и одеваться в жанре fashion victim,[27] чтобы не иметь при этом слишком дурацкий вид, девушки учились задоверчению и искусству fuck те look;[28] курсы нью-йоркского диалекта, хороших манер — двойники должны были выглядеть непринужденно в любых обстоятельствах, а значит, нам приходилось их учить, как подобающим образом держать нож и вилку, — репетиции фотосессий, тренировки по nаmе dropping,[29] контрольные по литературе: прокомментируйте следующую фразу Брета Истона Эллиса: «Чем ты красивее, тем прозорливее»; обзорные курсы по «общей культуре»: звездные пары, кто с кем трахается в Голливуде, десять фотографов, с которыми вы обязаны мечтать работать, творчество Дэвида Линча, Ларри Кларка и Грегга Араки вкупе с байками со съемочной площадки и рассуждениями общего порядка об андерграундном кино, русских гостиницах, а также за или против войны в Ираке, за или против Бекхэмов, что выливалось в практические занятия по светской беседе, а главное, главное, основной предмет: «Тысяча и одна чушь, которую должна проглотить Манон». Зверушки схватывали быстро и предавались разнузданному разврату в дортуарах, все были полны энтузиазма, усидчивы, счастливы, что находятся здесь, все были уверены, что их снимают скрытой камерой, и только того и хотели. Но съемки не было. Все получали хорошие деньги и подписали договор о строжайшей конфиденциальности. Спустя три месяца все были обучены, все были декаденты, пригодные для любого употребления, настоящие модные и продвинутые зверушки: я мог наконец начать большую игру.

Эпизод четвертый: Нью-Йорк, весна прошлого года. Дневной интерьер — президентский номер в «Пьере» (мой номер): у Манон первые фальшивые съемки. За фотоаппаратом — приблизительная копия Инез ван Ламсвеерде, недавняя выпускница нашей Школы, ассистент — один из самых скверных моих наймитов, бледный двойник Гийома Кане. Паркет завален новой осенне-зимней коллекцией Дольче и Габбаны, всей целиком. Три вентилятора вращаются на полную мощность, грозя разнести к черту все здание. Фальшивая Инез не вполне владеет ситуацией. Манон позирует и свято всему верит. До чего забавно. Я выхожу и отправляюсь в «Нелло» слопать эскалоп по-милански.

Из единственного сносного фото, получившегося из этих чудовищных съемок, я изготовил фальшивый итальянский «Вог». Я откупил заброшенную типографию на обочине богом забытого шоссе на юге и посадил туда расстригу-фальшивомонетчика, старинного, скажем так, делового знакомого Мирко, короче, гениального, циничного и вдохновенного прохвоста, который плодил для меня потрясающие фальшивые журнальные обложки.

Я повторял эту операцию раз в неделю на протяжении почти года, и Манон ничего не заподозрила. Она даже не замечала, что, когда бывала строптива и, ссылаясь на мигрень, избегала вкушать плоды нашего союза, ее букерша (блестящая ученица Школы) едва удостаивала ее телефонного разговора и снимала трубку, только чтобы приказать сбросить еще пять кило, угрожая увольнением, зато когда она была милой, пылкой и соглашалась в постели на всякие sex toys (искусственные члены, хлысты, наручники) и вторжение посторонних участников, вернее, участниц, уже назавтра букерша начинала истерически гоняться за ней, предлагая рекламные кампании имбирной кока-колы или «Вюиттона», с Аведоном в качестве фотографа и Вернером Шрейером, одним из самых удачных моих двойников, в качестве престижного партнера по лежачим играм.